«Тонко», – оценила я: не настраивать ту, что будет носить под сердцем твою наследницу, с первых мгновений против себя. Еще раз окинула моего супруга внимательным взглядом.

Длинные волосы, заплетенные в косу, широкие плечи, высокий лоб, упрямый подбородок. Типаж мужчины, который не привык прогибаться. Таким бывает в жизни тяжело.

– А есть ли у вас способности к магии? – Арий все же гнул свою линию.

– Что вы, природа меня ими не одарила. – Я скромно потупила взор, умолчав, что не далее чем два часа назад эту самую возможность, судя по воплям таракашки, приобрела.

Мне показалось, что дракон, посмотрев зачем-то на перстень, вздохнул с облегчением. Похоже, таракашка как-то углядел этот жест, ибо на ухо мне зашипел, комментируя:

– Вот ведь, ящерица хвостатая, без амулета правды никуда. Смотри, будь осторожна. При откровенной лжи камень в перстне поменяет цвет.

«Хорошо, что про одногруппниц я не врала, просто чуть недоговаривала», – пронеслось у меня в голове.

Тем временем Арий поднялся, протягивая мне руку. Фир ужом юркнул в недра прически. Судя по всему, наступал час икс.

В спальню я входила, чувствуя себя Штирлицем, которого знаменитый Мюллер – Леонид Броневой – просит остаться. Пройдя вперед, оказалась в центре комнаты, перед огромной кроватью, балдахин которой был откинут. Арий, еще мгновение назад закрывавший дверь, вдруг очутился за моей спиной.

– Не бойся, я постараюсь быть аккуратным, чтобы тебе было не так больно… – прошептал он мне на ухо.

Полумрак комнаты, разбиваемый лишь пламенем пары свечей и сиянием луны, стоящей в зените.

Дракон осторожно опустил голову мне на плечо и глубоко вздохнул. Я ощутила тяжесть этого мужчины, крупную голову на своем плече, его нежные поцелуи в шею, когда губы едва касаются кожи, дыхание, от которого все словно замирает внутри. Руки мужчины начали неспешно исследовать мою талию, поднимаясь выше, туда, где край корсета, сжимавшего грудь, граничил с кожей.

Вторая рука дракона ловко справлялась с крючками платья и шнуровкой корсета. Когда бархат поверженным рыцарем упал к ногам, я почувствовала спиной его грудь. Арий, притянув меня рукой за талию, прижал еще теснее, а потом развернул лицом к себе. Его рука ласкала мое лицо, моя грудь коснулась его, и я почувствовала, как быстро под тонким батистом рубашки стучит сердце дракона.

Он подхватил меня и понес к постели. Сильные руки, плечи, все словно в паутине белесых ниточек шрамов. Я почувствовала себя пленницей, которую отпускают на свободу, когда Арий положил меня на простынь. Сам мужчина в мгновение ока стянул с себя рубашку и бриджи. Еще миг – и он остался в костюме Адама.

Когда он лег рядом, я почувствовала, как жар разливается по комнате, проникая в щели паркета, под кровать, пропитывает ткань балдахина и портьер, как он обжигает легкие при каждом вдохе. Арий притянул меня к себе, и мы оказались еще ближе. Безликий лунный свет запутался в резном изножии кровати, как и мои мысли в голове. Единственное, что я отчетливо понимала: первоначальный план летит к чертям.

Арий, убрав руку, повернулся на бок и приподнялся на левом локте. Его правая ладонь застыла на моем бедре, а потом поднялась выше, скользнув по животу и груди, и наконец, добравшись до моего левого плеча, слегка надавила. Он приподнялся, нависая надо мной, опираясь руками, чтобы не раздавить. А потом, сжимая коленями мои колени, стал опускаться всей своей тяжестью, медленно, словно давая привыкнуть.

Я задрожала, но отнюдь не от возбуждения. Перед глазами стоял Лихославский, который еще сегодня утром выдыхал мне в лицо слова: «Хотели, еще как хотели…» Голос аспиранта стучал в ушах набатом. Меня начало трясти. Истерика, копившаяся все это время, нашла выход. Уже срываясь в банальные слезы, я поняла: побыть в спальне смешливой дурочкой, как первоначально задумала, мне не удастся.