На ощупь она нашла свою рубаху и, чуть повозившись, стерла с их тел семя, а потом снова легла в кольцо его рук. Она ловила его дыхание, дышала его воздухом, аккуратно играя пальцем с завитками волос на груди.

Это было невыносимо хорошо.

На рассвете Мира тихо выскользнула из теплых объятий. Рейчар еще спал. Все произошедшее казалось настолько нереальным, что впору было подумать, будто ей все приснилось. Но нет, рубаха хранила следы того, что все – правда. Пребывая глубоко в своих мыслях, она двигалась медленно, не соображая, что делает. Кое-как нашла чистую рубаху, надела платье, подкинула дров в печь. Все так странно. Легкость в животе и тяжесть на сердце. Что же она наделала? Поддалась зову плоти. Отдалась врагу. Многие землячки предпочли расстаться с жизнью, лишь бы не носить до конца жизни клеймо того, что ее тронули эти… А она не то что не попыталась избежать этой участи, но с радостью подарила себя чудовищу.

Чудовищу ли?.. Разве так ведут себя страшные нелюди? Разве дарят столько наслаждения?

Нет, нет, она была просто не в себе. Так нельзя. Это неправильно. А еще, как назло, его запах… Мире казалось, что он намертво в нее въелся. Нужна баня. Как хорошо, что Драгане построили новую почти перед самой смертью, старая совсем развалилась. Если сейчас начнет топить, после обеда сможет хорошенько вымыться, убрать с себя следы позора. Жаль, что нельзя вымыть душу.

Потом северянка проверила лошадь. Воз с дровами стоял посреди двора. Они, конечно, все вымокли и отсырели. Но ничего, главное, что все на месте. Ярко светило солнце. Похоже, боги все никак не могли определиться с тем, продолжается ли еще осень или уже начинается зима. Вчера намело сугробы выше бедра, а сегодня все тает. Пожалуй, завтра она сможет вернуть телегу с лошадью старосте. Только сперва нужно перетащить поленья в сарай.

Она начала понемногу освобождать телегу. И так ушла в себя, занимаясь монотонной работой, что не заметила, как кто-то появился рядом. Твердая мозолистая рука накрыла ее, когда отшельница брала очередную порцию деревяшек. Мира вскрикнула и развернулась к пришедшему. Перед ней стоял Войко. На ее испуг он только улыбнулся.

– Здравствуй, Мира.

– Здравствуй… Что ты здесь делаешь?

Мужчина без слов принялся набирать дрова и переносить их в нужное место. Мира пожала плечами и тоже продолжила занятие. Вдвоем они быстро смогли перетаскать все дерево.

– Как твоя рана? – Мира подумала, что неплохо бы проявить немного радушия.

– Неплохо, почти зажила, видишь, рукой уже могу работать. Спасибо за отвар.

Она неловко улыбнулась и опустила глаза. Не знала, о чем говорить с этим человеком. Когда-то все получалось легко, они болтали без умолку. Очень давно, когда она была беззаботной девицей, а он – холостым парнем.

Солнце припекало не на шутку. Войко даже снял шапку и расстегнул тулуп. Он присел на лавку у избы, стирая испарину со лба. Мира стояла рядом.

– В дом пригласишь? – сощурился он, ставя ладонь козырьком, чтобы посмотреть на Миру против солнца.

– Прости, у меня там… – она судорожно соображала, что придумать. – Я делаю отвар из багульника, надышишься, потом голова несколько дней болеть будет, видишь, и сама вышла.

Кажется, староста ей не поверил, но настаивать не стал. Мира тихонько вздохнула с облегчением.

Он еще немного посидел молча.

– Да, погодка… Вчера не на шутку разыгралось. Я волновался, – он поднялся и подошел ближе.

– За лошадь?

Мира как бы невзначай отошла на пару шагов. Но Войко будто не заметил этого стремления быть дальше от него и вновь приблизился, почти припирая знахарку к стене.