– Немного подрастёт и женится на тебе, – сказала я.

– Нет, не женится. Ему другую невесту найдут, получше меня, – с трагедией в голосе ответила Лана.

Она и есть получше! В селе много красивых девушек, Лана одна из них. Скромная, хозяйственная. Главное – оказаться в заветном списке невест его матери, а там само пойдёт. Гульнара обожает дочку и прислушается к её мнению, уверена, что родители Альдамира тоже хотят видеть своего сына счастливым и любимым.

– Он не самый младший? – спросила я подозрительно.

– Нет. Их трое, ещё младший есть, – хихикнула Лана.

Значит, оказаться на веки вечные привязанной к свекрови ей не грозит. То есть мать вполне может согласиться с выбором сына и женить его на той, кого он любит. Лана подняла на меня большие чёрные глаза, тяжело вздохнула. Да, сложное дело любовь, одни сплошные препятствия и трудности.

Как-то даже жалко, что у меня не было такого в семнадцать лет. В отличие от постоянной Ланы, я влюблялась каждый месяц. Мы начинали встречаться, целовались в парке и в подъезде, понимали, что не можем жить друг без друга и ночами писали смски. Потом либо я разочаровывалась в кавалере, либо он во мне. В первом случае я гордо сообщала, что нам не по пути, во втором закрывалась в своей комнате, отказывалась от еды и рыдала до умопомрачения. Помню, как к маме пришла подруга, увидела меня, опухшую, лохматую и зарёванную, жестом отозвала маму на кухню.

– Оля, давай мы Вику к психологу отвезём? – громким шепотом предложила она. – Смотри, как переживает, как бы с собой ничего не сотворила!

Мама тогда спокойно ей объяснила, что завывать о потерянной любви – мой обычный сценарий.

– Два дня поплачет и забудет, – уверено сказала она. – Сегодня второй, так что утром встанет, приведёт себя в порядок и будет жить как жила.

Тогда я обиделась, но со временем заметила, что мамин прогноз оправдывается из раза в раз. Посыпать голову пеплом, страдать и голодать долго никак не получалось. К третьему дню я хотела вкусной еды, новую причёску и развлечений.

Подошла Роксана:

– Девочки, уходим? Тётя Гульнара останется, а нам пора.

– Почему нам пора? – удивилась я.

– Скоро стемнеет, надо на кухне прибрать, во дворе. Мне тоже пора домой, целый день у вас просидела.

Двор и кухню можно убирать при эклектическом освещении, но раз мы уходим, я не буду спорить. Я устала, хотелось завалиться на диван с книжкой, включить телевизор. В инстаграме давно не была, и ВКонтакте меня, наверняка, выглядывает Лёлик.

– Мы же ещё малыша не видели! – вспомнила я причину торжества.

– Нельзя, рано. Через сорок дней увидим, – сказала Роксана.

Сорок дней мама новорождённого не выходит на улицу, не показывается посторонним и никуда не выносит своего ребёнка, таков обычай. Объяснить, с чем он связан, девушки обещали как-нибудь потом.

Домой возвращались с гостинцами: в наш тазик хозяева аккуратно уложили большой кусок сладкого пирога, несколько рулетов и ватрушек с разными начинками. Я заметила, что так одаривают всех гостей, значит, холодильники не понадобятся. Люди приходят с одним угощением, уходят с другим, в итоге все довольны и наелись вкусностей. Приятный обычай, мне нравится.

Мы уже повернули на свою улочку, когда услышали истошный крик:

– Стой! Стой, я кому сказала? Остановись, проклятущая скотина! Да чтоб тебе ни дна, не покрышки! Зарежу, вот теперь точно зарежу, ты меня слышишь, зараза такая?

На нас, высоко поднимая копыта и тряся головой, бежала коза. За ней, ругаясь, размахивая толстой верёвкой и, вероятно, призывая в свидетели безобразия всех окружающих, переваливаясь с боку на бок, как утка, спешила пожилая полная женщина.