Несколько раз приезжала Лёлик со своим традиционным рецептом от несчастной любви: напиться и прийти к выводу, что все мужики сволочи, но мне не помогало. Мама пыталась меня отвлечь, пожалела и поплакала вместе со мной, а потом заявила, что у неё нет сил смотреть на мои страдания, и лучшее лекарство от любой беды – это физический труд.

– У меня горе, мама, а ты со своей философией, – всхлипнула я.

– Типун тебе на язык, – беззлобно фыркнула мама. – Горе, доченька, это совсем другое, лучше тебе не узнать. Труд не философия, а старый проверенный метод.

Причём труд, по уверениям мамы, должен быть тяжёлый и утомительный, чтобы вечером только голову до подушки донести. Она устроила меня на работу в Финляндию, собирать клубнику.

Почему я согласилась? Наверное, потому, что в тот момент мне было без разницы: собирать клубнику, бродить по лесам или реветь в своей комнате. Всё равно всё плохо и Игоря больше нет в моей жизни. Я поехала в Финляндию.

В небольшом симпатичном домике на земле нас жило восемь женщин, возрастом от двадцати по пятидесяти. В работу, хоть и нелёгкую с непривычки – стоять внаклонку и на коленях так долго мне никогда не приходилось, у нас даже дачи не было, я втянулась не сразу. Все вечера были свободны, до ближайшего селения, пополнить запас продуктов, мы выбирались только в выходные дни. Сначала мы относились друг к другу настороженно: чужие люди, разных возрастов и национальностей, но вскоре все перезнакомились.

Самая старшая и бывалая из нас, с опытом работы в детских лагерях отдыха, создала из восьми женщин ударный и дружный отряд. Она ловко распределила обязанности так, что никому не было обидно: две талантливые поварихи готовили на всех простую вкусную еду, остальные мыли посуду, убирали и заботились о доставке необходимых продуктов и предметов гигиены. Погода наладилась, в дни отдыха мы загорали и купались в чистой воде ближайшего озера. Вечерами, после ужина, лежали в полумраке дома и выслушивали друг друга. Каких только историй я не наслушалась. Смешных, поучительных, печальных и откровенно, до слёз, несчастных.

Я не забыла Игоря, но к концу клубничного сезона он больше не занимал места в моей душе, я его отпустила. Домой вернулась весёлой и счастливой, поцеловала маму и повела её в магазины: заработала я немного, но на один день хорошего шопинга нам вполне хватило.

Утром меня разбудила Лана:

– Вставай, Вика, ты на базар хотела, – тормошила она меня.

– Сколько время? – я зевнула и посмотрела в окно.

За окном ярко светило солнце, покачивались виноградные гроздья.

– Шесть!

Шесть часов? Зачем вставать в такую рань, если можно ещё поспать? На базар можно и потом сходить, нам некуда торопиться.

– Пока ты встанешь, пока умоешься, будет все семь! – возмутилась Лана. – Ты к обеду собираешься прийти?

Можно и к обеду, подумала я, заставляя себя вылезти из-под одеяла. Какая разница, во сколько делать покупки? Завтрак хоть будет?

Во дворе Лана поставила передо мной чашку с чаем, тарелку с лепешкой и блюдце с каким-то вареньем. То есть вчера была праздничная еда, а сегодня начинаются обычные будни, и питаться мы будем скромно и однообразно. Жаль, Костик огорчится, он любит вкусно поесть. Впрочем, я тоже.

Чай оказался вкусный, кисло-сладкий, с непривычным приятным ароматом. Варенье густым и ароматным, а лепешка горячей, с хрустящей корочкой. Это немного примирило меня с ранним подъёмом, и я бодро поспешила за Ланой по узкой пыльной улочке.

– Хорошие хозяйки на базар ходят пораньше, чтобы выбор был, – объяснила Лана и всунула мне в руку плетёную корзинку.