– Не ссы! – наставляет она тут же, замечая, что чаша моих внутренних весов колеблется. – У тебя есть время подготовиться. День рождения твоей дочурки завтра? Вот. Отпразднуешь – и вперед. Ну, смотри: мелкая после праздника будет увлечена подарками, она и не заметит твоего отсутствия. А у тебя появится потрясающая возможность слетать в Милан. Бесплатно. Ну? На один день, Ди! На. Один. День.

– А ты? – делаю последнюю попытку. – Почему ты сама не хочешь слетать?

– Я не могу, – трясет она головой. – Не спрашивай почему. Не скажу. Но поверь, будь у меня возможность, я точно не отказалась бы.

– А я могу, значит? Ты не допускаешь такой вероятности, что у меня тоже есть причины не ехать?

– Так, – шумно цедит сквозь зубы воздух Рита. Качает головой и берет паузу. Небось считает в уме до десяти, чтобы успокоиться и не распять меня прямо тут. – Мне надоело тебя уговаривать, – подтверждает мою догадку. – Я понимаю: подруга, все дела, но я и так часто иду тебе навстречу. Да взять хотя бы дело с твоим ограблением: я в принципе не обязана была тебе платить аванс, по договору зарплата двадцать пятого числа. И вертелась бы сама, как хотела. И отпускать в рабочее время искать себе жилье, и завтра давать внеплановый выходной, чтобы ты отпраздновала день рождения дочери, когда у нас дел выше крыши. Я хотела по-хорошему, пыталась, но ты сама вынуждаешь меня действовать противоположно. В общем, так: либо ты летишь с Берсеневым на это озеро, либо можешь искать другую работу, – озвучивает как приговор.

И пока я не успела ничего сказать в свое оправдание, демонстративно возвращается в офис, хлопая дверью.

Да, я понимаю, что веду себя эгоистично, не объясняя причин. Но и признаться ей во всем тоже не могу.

Ну вот, собственно. Что я там говорила про то, что не могу винить Берсенева в своих напастях? Вычеркиваем. Могу.

Из-за его прихоти с этим озером у меня испортились отношения с Ритой.

А самое обидное – зачем?

Зачем тратить деньги, удивлять невесту, лезть из шкуры вон, если брак договорной и после свадьбы они не планируют жить вместе? Для чего? Или у Риты неверные сведения и там все не так плохо?

Я раздраженно фыркаю и иду назад.

– Кирилл Александрович? Что вы там говорили про документы? Нужен загранник?

– Да, – оборачивается он.

– Тогда поехали. А то чуть позже я уже не смогу.

Рита косится на меня из-за монитора. В глазах по-прежнему недовольство. Губы обиженно надуты.

Остается только надеяться на то, что она отходчивая и к вечеру подобреет.

По дороге к моему дому мы с Берсеневым почти не разговариваем. Он сосредоточен на дороге, я – на своих мыслях. Не представляю, как переживу эту поездку в Милан в его обществе.

На душе тяжело, в горле ком.

Смешно и горько осознавать, что едешь помогать организовывать бывшему возлюбленному и отцу своей дочери красивую свадебную церемонию. И не просто куда-то, а в живописное, почти священное среди молодоженов место. Где заключаются самые счастливые браки.

– Сверни здесь, во двор. И до четвертого подъезда, – указываю дорогу, когда мы подъезжаем к нашему дому. – Я недолго.

Кирилл останавливается, кивает задумчиво и кладет локоть на открытое окно автомобиля. Его тоже что-то грызет внутри. Мне показалось это в начале нашей поездки – и вот теперь снова.

– Дианочка! Добрый день! – слышу за спиной голос Марии Михайловны, стоит мне выйти из машины. Женщина торопливым шагом идет от первого подъезда ко мне. – Тебя нашла Алина Павловна? Она приезжала недавно с каким-то мужчиной, что-то хотели, пытались до тебя дозвониться, – сообщает, запыхавшись.