– Попробуй вспомнить чувство полета и махнуть рукой – вот так… осторожнее!

Ада все так же молча взмахнула рукой – и от резко хлестнувшего порыва ветра вполне себе взрослые деревья у края площадки пригнулись едва ли не до земли.

Испуганно втянув воздух, девочка прижала руки груди, не решаясь ими пошевелить.

– Ничего, – усмехнулся дядя. – Слишком много эмоций сейчас, а они влияют на чистую силу, особенно только проснувшуюся. Но ты скоро научишься ей управлять… я присмотрю. И, знаешь, это почти так же здорово, как летать!

Ада взглянула на него недоверчиво, но снова промолчала.

Домой возвращались тоже в тишине – а там, у ворот, уже ждали Тория и Тристобаль, с укоризной почему-то глядя на приближающегося Джемайю. Неужели он их не предупредил? Подтверждая предположение, он шутливо поднял руки и обезоруживающе улыбнулся.

– Тория, милая, ты ведь не станешь меня убивать, не покормив? Твой деверь умирает от голода! Он победил тысячу драконов в честном бою, чтобы спасти юных дев и увидеть твою улыбку! Кстати, я решил, что девочке уже пора и снял с нее эти нелепые кандалы... вы ведь все равно собирались?

Тиссе Тория на какой-то момент стала просто изумительно похожа на дракономать – Иде даже показалось, что сейчас она выпустит черный дым из ноздрей. Но она только резко развернулась с очень прямой спиной и четким шагом направилась в дом. "Вот это выдержка!" – с уважением подумала девушка.

Только когда семейство уселось завтракать, Ада, чье молчание уже беспокоило всех, наконец заговорила.

– Я буду пилотом, – это были первые ее слова. А затем, помолчав, добавила и вовсе невероятное, – малой авиации! Я хочу… летать на таком самолете.

А затем, обернувшись и посмотрев прямо в глаза сестре, добавила шепотом, только для Иды – по-русски:

– За нее – тоже...

Секундную тишину разрушил легкий и радостный хохот дядюшки Джемайи. Кажется, он ничего не имел против такого нарушения семейных традиций.

– Я знал! Вы, девочки, – Виленто! Ветер – у нас в крови!

“Что ж, – философски подумала Ида, – по крайней мере, поступать будем действительно вместе… и уж от математики она теперь не отвертится!”

10. Глава девятая. Тяжело в ученье

– Я вот еще шо подумала, – объясняла позднее Ада. – Где мы еще таких женихов-то оторвем, шоб вот, например, как наш дядька? А? То-то! Там жеж их хоть жопой кушай, где их учат-то. Ну шо ты ржешь, как кобыла, я серьезно! Замуж-то все одно надо. И тебе тоже, неча мне ржать тут! Или ты решила и тут одна куковать? Так я не дам! Баба Зина и не таких взамуж выдавала! Та я б и там выдала, не успела тока!

Ида хохотала, не пытаясь даже отвечать. Похоже, сестрица нашла для себя объяснение собственному порыву – такое, какое она сама готова принять. А о том, что со своей героической теткой она на самом деле из одного теста сделана – да пусть и не думает, если ей так легче.

Увы, одного только твердо принятого решения было мало. С Адой занимался теперь дядюшка, и с каждого занятия она вылетала то в слезах, то в ярости, а по дому во все стороны летали всевозможные предметы. Некоторые так и вовсе взрывались – когда начинающая волшебница от избытка противоречивых чувств сбрасывала в них зарождающиеся смерчи и микроторнадо. Многоэтажные формулы и расчеты, которые показывал ей Джемайя, вызывали в ней самые разные эмоции, и все далекие от позитивных. Сдерживать же бурление подростковых гормонов она и не пыталась.

В семье все относились к этому философски: пятнадцатилетний маг старшей крови – всегда стихийное бедствие, было бы чему удивляться!