Зинаида открыла рот, попытавшись что-то сказать, но клацнула зубами, едва не прикусив язык. Машина, взревывая, выехала за широкие ворота из витых металлических прутьев и запрыгала по не слишком ровной дороге, угрожая на каждом повороте буквально выплюнуть из себя пассажиров в полном составе. К счастью, скорость была не столь уж велика, но вот с амортизацией определенно были проблемы. И с мягкостью лавок!

“Будем заниматься прогрессорством! – злобно думала Зинаида, подпрыгивая на сиденье, стиснув зубы и вцепившись во все, что могла, уже побелевшими пальцами. – Мягкие сиденья! Багажник! Ремни безопасности! Дорожное покрытие! Водительские права! ПДД, мать их так!!!”

До нецензурной брани Зинаида Летова не опускалась никогда и в прошлой жизни и не собиралась в этой. Но случались моменты, когда хотелось позавидовать бабке Зинке, не ограниченной такими предрассудками. Сейчас, к слову, Ада была абсолютно зеленой и, похоже, от длинной тирады, где пристойны были бы разве что предлоги, ее удерживало только опасение вместо богатства лексикона продемонстрировать всем свой завтрак.

Отличный завтрак был, между прочим, вкусный, плотный. При этой мысли Зинаида буквально почувствовала, как ее лицо тоже наливается нежной весенней зеленью.

Все, кроме девочек, похоже, чувствовали себя вполне вольготно. Тиссе Тория, например, сидела, расслабленно откинувшись на спинку сиденья и облокотившись о дверцу, и с удовольствием подставляла лицо встречному ветру. Разве что оглядывалась иногда обеспокоенно на дочерей. Тисс Тристобаль и вовсе неторопливо беседовал о чем-то с мальчишкой-водителем, хотя как они друг друга слышат в этом реве, оставалось загадкой. А вот то, что мальчишка при этом явно отвлекался от дороги, поворачиваясь к собеседнику, задумываясь над ответом, весело улыбаясь и даже иногда жестикулируя (“Руль держи, сволочь малолетняя!”), заставляло Зинаиду нервничать еще больше.

В конце концов бояться она просто устала. Ну сколько можно? Все равно повлиять на ситуацию нет никакой возможности. С этой мыслью она слегка расслабила пальцы и осторожно огляделась. Город остался уже далеко позади, а кругом оказались… горы.

Рядом – низкие, пологие, поросшие зеленью и деревьями, местами цепляющимися за склоны оголенными перекрученными корнями, вдали – высокие, островерхие, с заснеженными вершинами, задевающими облака. И это оказалось невероятно красиво. Так красиво, что захватывало дух и заставляло порой забывать о страхе.

– Зинк, – произнесла вдруг Ада, и Зинаида оглянулась, – а это ище шо?

Сестра тоже смотрела на островерхие пики вдали, но чуть в другой стороне, где между ними плыло едва заметное отсюда пятнышко. Зинаида присмотрелась – благо, в этом теле у нее было отличное зрение.

Ох ничего себе! Там, вдалеке, под самыми облаками величественно плыл самый настоящий дирижабль.

– Ну, – протянула она, – похоже, нам еще многое предстоит узнать об этом мире…

Рано или поздно тряска в фырчащем механическом монстре должна была закончиться, и в конце концов это все-таки произошло. Место для семейного пикника определенно было намечено заранее – и явно использовалось для этой цели не раз, а может быть, и не одним только семейством Виленто. Во всяком случае, обрыв, у края которого располагалась полянка, был аккуратно и не без изящества огорожен невысоким заборчиком, а в тени скалы располагались навес, деревянный стол и несколько скамей.

Но самым невероятным в этом месте оказался вид с обрыва, к которому обе девочки, конечно, подошли первым делом, будто притянутые невидимым магнитом. Стоять здесь оказалось страшно настолько, что в животе будто натягивалась стуна. И одновременно – от открывающегося отсюда вида охватывал такой восторг, что к горлу подкатывал ком, а на глаза наворачивались слезы.