В отель я вернулся около часа дня. Берни, с бледной физиономией и ввалившимися глазами, сидел в фойе, тоскливо глядя на стакан виски с содовой.

– Никак не уймешься? А я уж было решил, что впечатлений прошлой ночи тебе хватит до конца жизни.

Берни скривился, зажмурил глаза и передернулся всем телом.

– Ты не мог бы говорить немного тише? – Он жалобно хлюпнул носом. – Этот адский шум бьет по мозгам, как кувалда.

– Так тебе и надо, алкоголик. Пойдем перекусим. Заодно введу тебя в курс дела.

На лице страдальца появилось выражение крайнего отвращения.

– Только не упоминай о пище. Мне даже думать о ней противно.

– Тогда усядешься рядом и будешь любоваться моим мужественным профилем.

Без дальнейших церемоний я подхватил его под руку и потащил в ресторан.

Жуя пережаренный бифштекс, я в подробностях изложил Берни то, что приключилось со мной предыдущим вечером и сегодня с утра. Он настолько возбудился, что даже забыл о мигрени.

– Пока все идет неплохо. – Я отодвинул тарелку с недоеденным бифштексом в сторону. – Мы уже сейчас нарыли больше, чем полиция к моменту закрытия дела, а это чего-то да стоит. Во-первых, мы выяснили, что Фэй встречалась с неким типом в верблюжьем пальто. В материалах расследования о нем ни слова, а это значит, что полицейские о нем не знают, а если знают, то не сочли достойной упоминания фигурой. Я же считаю, что им стоит заняться. Парень, щеголяющий по ночам в темных очках, не может не вызывать подозрений. Второе: эта девушка, Джоан Николс, как она вписывается в общую картину? Через три дня после исчезновения Фэй она расспрашивает о ней портье в отеле, вскоре после этого падает с лестницы и ломает шею. И наконец, Фармер, единственный человек, который мог видеть, как Фэй покидает клуб, очень кстати позволяет кому-то себя переехать. Не кажется ли тебе, что от Джоан Николс и Фармера просто решили избавиться, потому что они слишком много знали?

У Берни глаза на лоб полезли.

– Эй, постой-ка! А в твоем гениальном мозгу не возникало мысли, что нам тоже кое-что известно? – Он перешел на трагический шепот: – А что, если кому-то придет в голову идея и нас вывести из игры?

– Не мели чепухи. Сыщики всегда остаются в игре. Разве ты не читал детективов?

– Никогда не понимал, что люди в них находят. Чет, а может, бросим это дело? Я серьезно. Не хотелось бы, чтоб с тобой что-нибудь случилось. Да и со мной, если на то пошло.

– Не парься! Вот увидишь, это будет наша лучшая статья. Я займусь Хессоном, а ты пока поищи того парня в пальто из верблюжьей шерсти. Скорее всего, в городе его уже нет, но стоит обойти местные отели – может, кто и опознает его по описанию. Тем более такую машину, как у него, нечасто встретишь.

– Что ж, – Берни неохотно кивнул, – сделаю, что смогу. Наверняка в этом городишке отелей по пальцам пересчитать. В такой-то дыре.

– Ладно, за работу. – Я решительно поднялся из-за стола. – «Бьюик» понадобится мне: хочу по-быстрому смотаться во Фриско. Вечером увидимся.

Берни сполз со стула и поплелся за мной в фойе.

– Подожди-ка минутку. – Я отошел от него к телефонной будке.

Дозвонившись до «Флориана», я попросил соединить меня со служебным входом.

– Могу я поговорить со Спенсером?

– Спенсер у телефона. Это вы, мистер Слейден?

– Он самый. Не видел ли ты у мисс Бенсон браслета с подвесками? Ты же знаешь, что это такое?

– Конечно знаю, мистер Слейден. Был у нее такой браслет. С целой кучей подвесок. Она сама мне его показывала.

– А золотого яблока среди подвесок ты не заметил?

– Ну да, болталось там крохотное яблочко.