Его – с моим телом. Моё – с той идеальной размеренной жизнью, о которой я фантазировала и от которой с лёгкостью отказалась, продолжая мечтать.

С его стороны это лишь прощание… и осознание неожиданно раздирало на части. Наизнанку выворачивало! Он лишь ждал момента, чтобы уйти. У него своя мечта, своя цель, всегда была лишь она, и я помогу ему её достичь.

В попытке не разреветься начинаю звереть и долблю в багажник обеими ногами, причиняя боль самой себе. Не могу больше в этой жестянке, разрывает! Мне тесно, холодно, одиноко!

Кто мог пойти на такую дерзость? Хотелось бы верить, что только мои психи способны подписать себе смертный приговор, но все они были в усадьбе, внизу, смотрели на меня, я видела каждого.

Что ж… не так много вариантов в голове. Если не угадала, будет неловко.

– Давид! – ору во всю мощь лёгких. – Рамаз!

Но машина лишь ускоряет ход.

– Чёрт, – бурчу недовольно и готовлюсь предстать перед бабкой в невинном наряде невесты, задранном до самой талии.

Ленка всегда шьёт на меня так, чтобы было удобно. Чтобы одеяние не сковывало движения. Спасибо, блин, большое! Сейчас бы я, пожалуй, предпочла пирог из трёх сотен слоёв ткани на своих голых ногах, покрытых мурашками от пронизывающего холода.

2. Глава 2

Пять раз мне давали подышать. Пять остановок и ни минуты на то, чтобы размяться. Тело ломит, пальцы на руках онемели, а на ногах – попросту замёрзли, я их уже даже не чувствую. Мои туфли, конечно, никто не прихватил.

С другой стороны, радовало то, что везли целенаправленно и довольно долго. С трудом могла представить себе, что у них хватит наглости несколько часов просто колесить по городу. Нет, мы уже довольно давно едем по прямой, по трассе, неспешно, но преследуя какую-то конечную цель.

Догадки строить надоело довольно быстро, я пыталась менять положение тела и была увлечена этим процессом всецело. Хоть какое-то развлечение…

Когда машина в очередной раз остановилась, ни на что особенно не рассчитывала. Но несколько секунд, направленных на то, чтобы наполнить мои лёгкие и пространство вокруг меня кислородом, давно прошли.

– Кто там? – вопрошаю буднично, как будто сняла трубку домофона.

В полуметре от меня кто-то хмыкнул и стянул с моей головы мешок.

Уже порядком стемнело, но лицо нависшего над багажником мужчины я, тем не менее, видела вполне отчётливо. Незнакомое лицо, но кое-кого смутно напоминающее… Не Рамаз, не Гурам, третий, которого на свадьбе Рамаза и Инги не было.

– Блин, ну так не честно… – бурчу и сдуваю прядь волос с лица, предприняв ещё одну попытку и уточняя немного заискивающе: – Дато?

– Впечатлён! – слышу рядом знакомый голос и выдыхаю с облегчением. Всё-таки Рамаз.

Дато заулыбался и достал из кармана нож, нырнув за мою спину. Освободил мои руки и помог сесть.

– Рамаз, дорогой, красть чужих невест – твоё хобби? – уточняю ласково, одёргивая подол.

– Смысл жизни, – появляется во всей красе с дерзкой ухмылкой на лице.

Хорош, чёрт. Нахален до одури. Могу даже понять Ингу, но мой Эмирчик всё равно лучше. Старший из братьев, самый разумный, самый красивый одинокий волк, выбравший свой путь. До встречи со мной... И хотел меня убить лишь однажды, в отличии от того же Пашки Куманова, поставившего абсолютный рекорд – трижды за неделю. Два моих первых психа. Что тут сказать? Люблю их.

Когда Эмир почувствовал твёрдую почву под ногами, решился привезти свою женщину из родной Грузии, но всё пошло прахом. Она уехала, оставив ему длинное слезливое письмо, а через некоторое время Рамаз пригласил брата на свою свадьбу, на которой мы гуляли два месяца назад. Отменный был праздник, погудели на славу. Инга была невероятно красива в своём расшитом тысячами кристаллов платье и умудрялась выглядеть благородно, не смотря на то, что её долгие годы приходовал родной брат жениха, Эмир слишком сильно любит свою семью, чтобы не приехать вовсе, но притащился с двумя спутницами под руки, мной и Лилей, вызвав нервный тик у консервативного старшего поколения, а Рамаз явно чувствует вину, раз не поленился прилететь, чтобы выполнить поручение. Представить, что похитить меня – его личная инициатива, я, всё же, не могла.