– Что? – невинно хлопаю ресницами, глядя попеременно на каждого. – Парень заслужил. Вынес меня, словно на крыльях любви… Да, милый? Ты там как, не задремал?

– Одним массажем ты не отделаешься, – хмыкает Давид, расслабляя каждую мышцу под моими пальцами.

– Конечно отделаюсь, – шепчу ему на ухо игриво. – Ты не спишь с чокнутыми девками.

– Много воды утекло, я пересмотрел свои взгляды… – отвечает туманно и вклинивается Миша с намёком на возмущение:

– В очередь!

– Я свой выбор сделала, – отвечаю со слабой улыбкой и хлопаю Давида по плечу: – Извини. Где шеф?

– Да тут я… – отзывается Чекалин спокойно, показываясь в гостиной. – Стою и думаю, на сколько хватит твоей наглости? Поразительная дерзость вести себя в моём доме хозяйкой, – к концу фразы он выглядел до того суровым, что я сочла за благо потупить глазки, от того дёрнулась, когда он рявкнул: – В мой кабинет! Живо!

Пошлёпала за ним босыми ногами, прилипая пятками к мрамору, прошла первой и, едва он закрыл дверь, заканючила:

– Дмитрий Вячеславович, клянусь, на этом всё. В следующий раз если и предстану перед Вами, то только по Вашей инициативе!

– Хвостом не мети, – фыркнул Чекалин, подобрев.

Сел на диван и похлопал рядом с собой по чёрной коже. Я послушно села, сложила ручки на коленях и уставилась в его глаза, стараясь не замечать устрашающий шрам на его шее, который дома он не прикрывал.

– Если моего сына убьют по твоей милости, я тебя лично закопаю. Поняла?

– Да, – заверяю с готовностью, точно зная, что он не шутит. – Только вот…

– Лучше молчи, Линда, – рычит сквозь зубы, ткнув в меня указательным пальцем правой руки. – Молчи, бестия ты хитрая!

– Он сам выбрал свой путь, – всё равно проговариваю, всё так же глядя в его глаза, но, на всякий случай, немного отодвигаюсь от него по дивану, чтоб не придушил в порыве ярости.

– Самураев, твою мать, нашла! – рявкает Чекалин и скрипит зубами, пытаясь унять гнев. Подышал, свыкся с мыслью и высек уже спокойнее: – Давид поедет за вами. Негласно.

– Это лишнее, Дмитрий Вячеславович, – попробовала оказать вялое сопротивление, – он выдохся уже, смотреть жалко на парня.

– Знаешь на какого парня жалко смотреть? – уточняет язвительно. Ответ я знала, но промолчала, дав ему выплеснуть чайную ложку желчи: – На мёртвого!

– Можно, хотя бы, в открытую? И дорогой поспит и там не прятаться… – прошу заискивающе.

– Можно, – выплёвывает без особой охоты, но, подозреваю, к этому и вёл. Давид ему как родной. Оторвал, что называется, от сердца. – И мы в расчёте, Линда. Ты выручила моего сына когда-то, меня выручила, но на этом всё. До тех пор, пока мои парни живы. Если хоть с одним из них что-нибудь случится, я с тебя три шкуры спущу, это ясно? Не убью, тут ты права, один сам идиот, совсем голову потерял от твоих прелестей, второго я отдал, не подкопаешься, но ты будешь молить о смерти. Всё поняла?

– Вы очень доходчиво объясняете, – киваю со всей серьёзностью, но он почуял подвох и начал багроветь, прошипев:

– Скройся, пока не прибил.

Просить меня необходимости не было, я лишь старалась не улыбаться. Давид в подарок! Лучше и придумать было нельзя! Помимо того, что я с первой встречи хотела его к себе в команду, так он ещё и нужный город успел изучить… с ним будет гораздо проще найти Куманова, который уже несколько дней практически без присмотра, раз Давида вызвали похитить меня.

Умерила свой щенячий восторг, прежде чем появиться в гостиной, села к печальному Гришке на колени, потрепала его бороду и поцеловала в щёку.

– Не грусти, мой хороший.

– Мне всё это не нравится, – заявляет Гриша, посмотрев мне в глаза. – У меня такое чувство, что мы не вернёмся.