Она запыхалась, будто пробежала эстафету. Игорь готов был поклясться, что слышит, как стучит ее сердце – маленькое, будто птичье, оно колотилось в ее груди прямо сейчас.

Он опустил голову в свои ладони.

– Господи.

– Игорь.

– Мне нечего стыдиться, ясно? – встречаться с ней взглядом было противно. Но он все равно посмотрел на нее, стараясь передать все свои мысли глазами. – Но мои картины – это личное. Это не то, что должны видеть люди, я слишком много всего вложил в те работы, которые вы увидели. И речь не только обо мне. Другие люди рассчитывают на меня.

– Я понимаю.

– Ни черта вы не понимаете! – он встал, с грохотом перевернув стул. Кот, испугавшись, выбежал за дверь. – Вы даже не представляете, что это за картины, как много смысла в них. Они не предназначены для каждого, кто может использовать Google. Они очень… Интимные.

Он не мог объяснить ей, какое значение имеют те работы. А если бы и мог – не стал бы. Только не ей.

– Игорь, мне, правда, очень-очень жаль, – в ее глазах сверкнули слезы.

– Ни на секунду мне не следовало сомневаться в вашей лживости.

Наверное, в его голосе было слишком много брезгливости и отвращения, потому что Аня застыла, будто ей дали пощечину.

– Я не хотела, правда. Я все исправлю, я просто хотела, чтобы вы были готовы, на случай, если…

– Убирайтесь!

Ему казалось, что она издевается над ним. Что она испытывает его терпение, продолжая стоять здесь и смотреть на него так, будто, в самом деле, может все исправить.

– Хорошо, – пробормотала она, наконец.

Игорь вышел в коридор и начал спешно натягивать на себя одежду.

– Когда я вернусь – вас здесь быть не должно, – он забыл о том, что на нем домашние джинсы – руки тряслись от злости. – Оставьте ключ под ковриком.

* * *

Как только за Игорем закрылась дверь, Аня отпустила себя и разревелась. Ей хотелось бить себя, обзывать, а потом жалеть, потому что она никогда не хотела причинить кому-либо вред. Она не пыталась быть злобной сучкой, но все получалось так, что она оказывалась в подобных ситуациях постоянно.

Лёлик не брал трубку. Она могла бы попытаться поговорить с ним, попросить еще немного времени, хотя, кого она обманывала? Ей всегда удавалось создавать проблемы, а вот решать их она не умела. Делала только хуже и хуже.

Буся забился под диван и не хотел вылезать оттуда. Наверное, чувствовал, что им пора уходить, а ведь он так привязался к дому и к его хозяину.

– Ну хоть ты не ненавидь меня, – присев на корточки, Аня выманивала кота кусочком сосиски. Как оказалось, Буся за сосиски не продавался.

Как и ожидалось, Аня все еще была в доме, когда Игорь вернулся.

Она сидела в пороге на своих сумках в полной готовности. Майков за три часа успел пять раз остыть и четыре раза снова наполниться яростью, но, когда ты гонишь по скользкой дороге, превышая скорость, ты успеваешь о многом подумать. В том числе и о том, кто прав, а кто виноват.

– Я непонятно выразился? – спросил он, подперев входную дверь плечом.

Анин взгляд был переполнен решимости, когда она ответила:

– Буся застрял под диваном. Помогите достать.

Игорь напрягся.

– Вы заберете его?

– Разумеется, это ведь мой кот!

Майков почесал подбородок. Злость ушла, и сейчас ее опухшее от слез лицо вызывало в нем какие-то смешанные чувства.

– Вы могли бы оставить его мне, как компенсацию.

– Я не торгую своими друзьями.

– Ах, да, на друзей ваша подлость не распространяется.

– Сколько еще раз я должна извиниться?!

Она встала и теперь смотрела на него, ярко сверкая огнем своих глаз. Наверное, все дело было в пережитом за несколько часов адреналине. Возможно, уже сейчас снимки его картин просматривал какой-то редактор, подготавливая материал для печати – Игорь не мог этого знать. Он был настолько бессилен, что чувствовал, как почва уходит из-под ног. Но на Аню злиться так долго не получалось. Внезапно пришло осознание – она как этот ее котенок. Может наделать глупостей и получить за это по шапке, но она все равно остается кем-то беспомощным и маленьким. Можно винить ее, злиться, прогонять – это ничего не изменит.