Подъехав к моему любимому парку, мы идем бродить и болтать. В основном говорю я, кое-что рассказывая о своей жизни, но и у него кое-что проскальзывает.

— Так ты младшая из сестер.

Останавливаемся у лавочки, садимся так, чтобы видеть друг друга.

— Самая. Дарина, Альбина, Милана, Алина, Илона, а потом уже я. И каждое рождение после Дарины... уже не было праздником, — усмехаюсь.

— Почему?

— А ты разве не понимаешь? Одни девки… Ни одного наследника. А отец у нас древних взглядов. Женщина в больших и важных делах — не помощник. Он ни одну из нас к делам своим не подпустил. В определенных кругах есть даже такое понятие: «Проклятье Льдовых».

Мирослав слегка улыбается, глядя на меня и внимательно слушая. Ян никогда меня вот так не слушал. Он, как правило, что-то делал еще, когда слушал меня. Копался в своем смартфоне или смотрел телевизор. Так было всегда.

— Твоя мать героиня. Шесть детей…

— Это правда, — вздыхаю, отводя взгляд в сторону. — Мы в этом парке часто гуляли… С ней и сестрами. Она всегда была рядом. Любила нас всех. А потом… она заболела. Папа не мог смотреть на то, как она умирает. Она умерла в клинике. После чего совсем вскоре в доме появилась Мария. Мне… мне до сих пор ужасно стыдно, — качаю головой и опускаю взгляд на колени.

— За что?

— Я… приняла ее. Мы все ее приняли. Кроме Илоны. Она сразу поняла, что эта женщина змея, которая травила нашу семью изнутри, по чуть-чуть, и отцовский бизнес. Ой… — часто моргаю. — Что-то я… лишнее болтаю.

— Да брось. Не лишнее.

— Да нет, лишнее. Так и с Яном было… Я многое говорила, доверяя ему. И вот что получила. Я еще с детства себя так зарекомендовала. Излишне искренней и...

— Тебе просто не повезло, — отрезает Мирослав, не желая слушать о моих минусах. — Ты не замерзла? Хочешь кофе? А то ты тогда так спешила, что не успели.

Возможно мне стоит прекратить свидание прямо сейчас, чтобы еще до каких-нибудь откровений не дошло, но мне этого невыносимо не хочется, потому я отвечаю:

— Давай.

Едем в другое кафе, но по приезду я заказываю себе мятный чай. Он подавляет тошноту, я читала.

Все-таки свидание удалось. Я расслаблена и не думаю ни о чем лишнем в эти минуты. Только о том, что есть здесь и сейчас.

— А завтра ты чем занята?

Сердце начинает биться быстрее от радости, что он заговорил об этом. Однако я все еще не уверена, что стоит увязать. Я ведь еще ничего не решила. А тратить его время не хочу.

— Завтра… завтра у меня дела.

Как приеду, сразу позвоню Илоне. Попрошу, чтобы она записала меня к своему врачу. Мне нужна полная конфиденциальность. А она может это устроить.

— А у тебя завтра свободный день? — спрашиваю следом, пока он не подумал, что я его отшиваю.

— Скорее — вечер.

— Мм… Ну, тогда тебе может повезти. Возможно вечером я буду свободна, — не отрывая от него глаз, делаю глоток из чашки.

***

Приехав домой и приняв душ, и еще даже немного времени спустя, я понимаю, что сердце ничуть не успокоилось. Я до сих пор под неизгладимым впечатлением.

А что такого было? Чай, разговор, прогулка… Ну еще его кулак, которым он зарядил в челюсть бывшего. Однако мне этого достаточно, чтобы сейчас понимать, что Мирослав теперь чуть больше, чем просто знакомый для меня.

И теперь еще сложнее. Я думаю о своей беременности и воспринимаю ее как препятствие к тому, что может меня ожидать и что я упущу. Так оно и есть. Кто угодно так скажет. Даже Илона так думает. Но она так никогда не скажет. Но я-то знаю!

Решив не изводить себя этим на ночь глядя, откладываю все мысли до утра.

На утро меня охватывает откровенной паникой. Через два часа прием. Мне надо будет решить. Отложить решение, конечно, можно будет, исходя из срока. Но я не стану. Надо решать именно сегодня.