— Нет, балерина.

— Ты шутишь?

— Это абстракция, Маэль. — Откладывая шпатель в сторону, разворачиваюсь к нему. — Видишь спину? — Веду сухой кисточкой по основанию фигуры вверх. — А вот это шея.

— Ну, допустим, — недоверчиво соглашается. — Тогда что это? — с задумчивым взглядом он опускает глаза вниз и кивает в сторону настила.

— Лезвия, символизирующие трудности и боль.

— Так, понятно, — тут же отмахивается брат. — Кажется, я совершенно не разбираюсь в искусстве.

— В нем не обязательно разбираться, Маэль, — устало улыбаюсь. — Важно прочувствовать. Эмоции. Детали. Скрытый смысл. — Отвлекаясь от скульптуры, я перевожу глаза на брата, замечая, что он в куртке. — Ты же не собираешься сейчас уезжать, да?

— Собираюсь, — резко поменявшись в лице, быстро отрезает он. — Есть дела в городе. — Маэль поворачивается спиной ко мне и продолжительно смотрит в окно, скрестив руки на груди.

— Ты не можешь вечно игнорировать его, Маэль, — на выдохе произношу, спешно снимая с себя фартук.

— Эва, не делай проблему из того, чего нет!

— Зачем ты так с ними?

— Мне достаточно того, что я читаю и слышу в новостях каждый день. Поэтому не считаю нужным объяснять своё поведение.

— Маэль, услышь себя... — вытирая руки от остатков сухой глины, я бросаю тряпку на пол. — Разве ты не должен быть на его стороне?

— Нет, не должен, Эва, — взрывается он, поворачиваясь ко мне лицом. — Пора и тебе принять тот факт, что даже близкие могут быть теми ещё… засранцами, — осекаясь на последнем слове, он будто сразу же приходит в себя после окутавшей волны импульсивной вспыльчивости.

После его слов в мастерской повисает тишина с осязаемым напряжением в атмосфере. Я знаю Маэля лучше, чем кто-либо. Знаю, как тяжело ему даётся переживать сложившиеся обстоятельства связанные с отцом. Но за последние несколько дней я его вовсе не узнаю. Брат пропадает где-то целыми днями, возвращаясь глубоко за полночь, когда все отходят ко сну. И чем больше времени проходит, тем сильнее он отдаляется, возводя невидимую барьерную стену между собой и семьей. Я разделяю его чувства обиды и грусти, но не могу принять тот факт, что он так легко верит всему, что рассказывают в новостях.

Последние несколько дней я провожу в мастерской столько времени, на сколько хватает сил. Скульптура стала для меня самым главным лекарством и поводом сбежать от реальности. Падая по ночам на подушку без единой мысли от усталости, я спокойно засыпаю, зная, что это один из способов избавиться от бессонницы и ночных кошмаров. В которых мне всегда снились мантии и маски, много масок… А когда появлялся незнакомец, я резко проспалась. И мне вполне достаточно, что сон всегда длится пару часов, бывает, чуть дольше. Затем я вновь берусь за работу над скульптурой, встречая рассвет нового дня в окнах мастерской.

В обществе как паутина начали молниеносно разрастаться слухи о нашей семье, как только вышла первая новость в СМИ о происшествии с отцом. Никакое молчание не способно утихомирить пыл всех желающих позлорадствовать семье, никогда прежде не замеченной в скандалах и грязных махинациях. Вместе с новостью о причастности отца к делу о фальсификации государственных данных, начали всплывать и другие подробности, не менее неприятные и шокирующие, которые, словно снежный ком, увеличивались с каждым днём, принося все больше хаоса в нашу жизнь.

— Мне пора, — прерывая мои размышления, произносит Маэль. — Не волнуйся за меня, ладно? — Подойдя ближе, брат обнимает меня одной рукой за плечи.

— Мне просто важно знать, что с тобой все в порядке, — глядя на него снизу вверх, говорю я. — Будь осторожен, Маэль.