Проходя через первый этаж, я косилась на витрину с соблазнительными сладостями: пирожные, маффины, круассаны и пирожки.

Добавляю, чувствуя, как набегает слюна:

– С маффином пожалуйста!

– Шоколадным? – улыбается Сильвия. Она знает мои вкусы.

– Да, конечно. И не могла бы ты принести мне несколько чистых листов бумаги? Я забыла свой блокнот.

– А-четыре подойдет?

– Отлично, спасибо!

Растягиваюсь в ванной (подо мной мягкий матрасик), свешиваю руку через бортик. Перед глазами встает картина Давида «Смерть Марата». Этого революционера убила в ванне Шарлотта Корде 13 июля 1793 года. Интересно, она испытывала к нему что-нибудь, кроме желания отомстить за «несчастную Францию»? Может, она была в него влюблена?

Чувствую себя убийцей – нет, в самом деле, разве я не убиваю наши отношения с Антуаном? Но сразу же отгоняю эту мысль. Банально, но жизнь – это риск. И я решила рискнуть, чтобы не убить, а сохранить наши отношения.

Сильвия приносит мой заказ. На молочной пенке шоколадной крошкой нарисовано сердце. Приятный знак внимания. Разве не таится счастье в таких маленьких деталях?

Придвигаю к себе листок, пишу красивыми буквами: «Умение любить». И начинаю размышлять. Пишу слова и фразы, которые приходят мне в голову между глотками кофе. Несколько пятен пачкают бумагу, но это не важно. Смотрю на кучу слов. Да, все так – они раскрывают тему. Теперь нужно привести все это в порядок…

Звонит телефон: мама.

О нет, только не это. Не сейчас, у меня совсем нет настроения…

– Мирей? – голос пронзительный, в нем слышится раздражение.

– Мама! Я же просила не называть меня так!

– Это твое имя, которое ты получила при крещении, и я не понимаю, почему ты его отвергаешь!

И почему я его отвергаю?

– Я пытаюсь до тебя дозвониться уже три дня. Ты разве не видела неотвеченные вызовы? – продолжает она.

– У меня был сложный конец недели, прости…

– Да у тебя вся жизнь непростая, с таким-то выбором профессии!

Почему это так необходимо – при каждом удобном случае корить меня моим выбором?

– Я знаю, мам. – Вздыхаю. – Слушай, сейчас, мне не очень удобно говорить. Я не дома, а тут плохая связь. Что у вас нового?

– Завтра день рождения у отца, и я хотела убедиться, что ты об этом не забыла…

– Я помню, ты же знаешь.

– По крайней мере, отправь ему сообщение, когда освободишься! Твоя сестра устраивает прием, а ты…

Ну вот, началось… Моя идеальная сестра. Несмотря на загруженный график и троих детей, она готовит потрясающий стол и конечно же подарки. Она составляет список дел и ставит галочки по мере выполнения. В этом нет ничего плохого, но она это делает, чтобы заслужить признание родителей.

– Твой брат тоже будет, с детьми. Семья в полном составе! Даже тетя Лили на несколько недель приехала во Францию…

Тетя Лили… Признаться, я бы хотела снова ее увидеть. Она живет в Нью-Йорке. Уехала туда, когда ей было 20 лет. Это было как гром среди ясного неба для ее семьи. Я прожила у нее целый год после школы. Она была так мила со мной. В Нью-Йорке я обошла все театры, и именно там укрепилось мое желание стать актрисой. Домой я вернулась окрыленная, но мои родители и слышать не хотели о сцене. В итоге я поступила в университет. Стиснув зубы, постигала экономику и социальные науки – мне хотелось, чтобы родители мной гордились.

Рассеянно слушаю, как моя мама рассказывает о приготовлениях к торжеству. О гостях, которые ожидаются. Почему у меня чувство, что я чужая в собственной семье?

– Я обязательно позвоню, – перебиваю ее.

– Мирей?

– Да, что?

Я настолько выбита из колеи, что даже имя «Мирей» меня не напрягает.