– Да.

– За убийство любовницы... – на последнем слове Сизов сделал ударение. Немного помолчал, затем продолжил: – За убийство вам дадут лет пятнадцать. В лучшем случае – десятку. Как вы сами думаете, захочет ли жена ждать вас? Сможет ли она простить вашу измену?.. После того как вас осудят, у нее появится право развестись с вами заочно. А еще у нее будет возможность вести ваш бизнес. Тем более, что у нее экономическое образование... Возможно, она захочет опереться на сильное мужское плечо... Все, молчу, дальше домысливайте сами...

Майор замолчал. Карцев провел рукой по взмокшему лбу. Он был озадачен. Кате тридцать два года – еще не старая, но и не юная. Наверняка уже сейчас в ее голове бродят мысли – как жить дальше. Да и мужчина интересный может подвернуться. Возможно, уже сейчас у нее есть любовник... Может, из тех, с кем она в бане... Его осудят, она подаст на развод. Сама или на пару с новым избранником присвоит себе все, что нажил муж. Он уйдет по этапу на зону, и некому будет посылать ему туда не то что посылки, некому будет сказать в его адрес и доброе слово... Сначала жена забудет, а потом и сын. Как бы не случилось так, что Ярослав станет называть папой другого мужчину...

– Чего вы от меня хотите? – голосом, похожим на стон, спросил Карцев.

– Я уже сказал, чего я от вас хочу.

– Но я никого не убивал. У меня есть хороший адвокат, меня оправдают...

– Вы сами в это не верите, – покачал головой Сизов.

Увы, но он был очень близок к истине. Все улики свидетельствовали против Карцева, следователь уверен в том, что убийца – он. И судью он склонит к тому же мнению...

– И что я выиграю, если соглашусь? – убито спросил он.

– Во-первых, хорошая характеристика с места вашего заключения. Мы убедим суд, что вы человек положительный со всех сторон. Тогда ваш адвокат сможет убедить его, что убийство вы совершили в состоянии сильного душевного волнения. Тогда вы получите всего три-четыре года. Во-вторых, я буду ходатайствовать перед начальником следственного изолятора о том, чтобы срок вы отбывали здесь, в отряде хозобслуги.

– В хозобслуге – одни козлы, – сказал Карцев, вспомнив утверждение Федора.

– Георгий Степанович! – удивленно и покровительственно усмехаясь, вскинул брови Сизов. – Не ожидал я от вас такого!

– Но ведь это так...

– Для зэков – так, а для вас... Вы же не матерый уголовник.

– Но у нас в камере нет матерых уголовников, – подавленно буркнул Карцев.

– Как это нет? А ваш смотрящий?

– Федор?

– Федор, – кивнул майор. – Федор Иванович Михалев. Он же Федя Скачок. Кличка у него такая – Скачок.

– Я не знаю его клички. Он не любит, когда так...

– Если не любит, когда по кличке, значит, порядочный человек?

– Ну... Он ведет себя порядочно...

– Это всего лишь видимость, Георгий Степанович. Видимость... Что такое «скачок» на жаргоне, знаете?

– Нет.

– Скачок – это ограбление. У вашего Федора три судимости. И все за ограбления. Кличку свою оправдывает... И четвертая судимость будет. Тоже ограбление. И это не делает ему чести...

– Ну, я не знаю, – пожал плечами Карцев.

Ему все равно было, в чем обвиняли Федора, лишь бы он к сокамерникам хорошо относился, чтобы оставался таким же добродушным и справедливым, как прежде.

– А вам и не нужно про него знать. У него своя жизнь, у вас – своя. Он среди блатных своим всегда будет, в зоне хорошо устроится, а что с вами там будет – вопрос... Плохо в зоне. Очень плохо. Уж поверьте мне...

Карцев представил мрачные и злобные физиономии закоренелых уголовников. Нет, своим он среди них не будет... Представил, как будет валить лес на лютом морозе...