Тогда она вернулась и открыла им дверь, и они спросили: «Входить нам с твоего разрешения?» – «Входите», – сказала привратница, и халиф с Джафаром и Масруром вошли, и когда девушки увидели их, они поднялись им навстречу и посадили их и оказали им почтение и сказали: «Простор и уют гостям, но у нас есть для вас условие». – «Какое же?» – спросили они, и девушки ответили: «Не говорите о том, что вас не касается, а не то услышите то, что вам не понравится». И они ответили им: «Хорошо!» Потом они сели пить и беседовать, и халиф посмотрел на трех календеров и увидел, что они кривые на правый глаз, и изумился этому, а взглянув на девушек, столь красивых и прекрасных, он пришёл в недоумение и удивился. Затем начались беседы и разговоры, и халифу сказали: «Пей!», но он ответил: «Я намереваюсь совершить паломничество»[32]. И тогда привратница встала и, принеся скатерть, шитую золотом, поставила на неё фарфоровую кружку, в которую влила ивового соку и положила туда ложку снегу и кусок сахару, и халиф поблагодарил её и сказал про себя: «Клянусь Аллахом, я непременно вознагражу её завтра за её благой поступок!»
И они занялись беседой, и, когда вино взяло власть, госпожа дома встала и поклонилась им, а потом взяла за руку ту, что делала покупки, и сказала: «О сестрицы, исполним наш долг», – и сестры ответили: «Хорошо!» И тогда привратница встала, прибрала помещение, выбросила очистки, переменила куренья и вытерла середину покоя. Она посадила календеров на скамью у возвышения, а халифа, Джафара и Масрура на скамью на другом конце покоя, а потом крикнула носильщику: «Как ничтожна твоя любовь! Ты ведь не чужой, а из обитателей дома!» И носильщик встал и сказал, затянув пояс: «Что тебе нужно?» И она ответила ему: «Стой на месте!» Потом поднялась та, что делала покупки, и поставила посреди покоя скамеечку, а затем она открыла чуланчик и сказала носильщику: «Помоги мне!» И носильщик увидал двух чёрных сук, на шее у которых были цепи, и женщина сказала ему: «Возьми их», – и носильщик взял сук и вышел с ними на середину помещения.
Тогда хозяйка дома встала и, обнажив руки до локтя, взяла бич и сказала носильщику: «Выведи одну из этих сук!» И носильщик вывел суку, таща её на цепи, и она плакала и головой тянулась по направлению к женщине, а та принялась бить её по голове, и сука кричала, а женщина била её, пока у неё не устали руки. И тогда она бросила бич и, прижав суку к груди, вытерла ей слезы и поцеловала её в голову, а затем она сказала носильщику: «Возьми её и подай вторую». И носильщик привёл, и женщина сделала с ней то же, что с первой.
Сердце халифа обеспокоилось, и его грудь стеснилась, и ему не терпелось узнать, в чем дело с этими двумя суками. И он подмигнул Джафару, но тот повернулся к нему и знаком сказал: «Молчи!»
Затем госпожа жилища обратилась к привратнице и сказала ей: «Вставай и исполни то, что тебе надлежит», – и та ответила: «Хорошо!» Потом она поднялась на ложе (а оно было из можжевельника, выложенное полосками золота и серебра) и сказала привратнице и той, что делала покупки: «Подайте, что есть у вас!» И привратница поднялась и села возле неё, а та, что закупала приправы вошла в одно из помещений и вышла, неся чехол из атласа с зелёными лентами и двумя солнцами из золота, и, остановившись перед госпожой жилища, она распустила чехол и вынула оттуда лютню для пения. Она настроила струны и подтянула колки и, наладив лютню как следует, произнесла такие стихи: