И тогда Нур-ад-дин поднялся на ноги и взял Анис-ал-Джалис (а слезы текли у него по щекам, как дождь) и произнёс языком своего состояния:

А затем он пошёл и привёл Анис аль-Джалис на рынок и отдал её посреднику, сказав ему: «О хаджи[65] Хасан, знай цену того, что ты будешь предлагать». И посредник отвечал ему «О господин мой Нур-ад-дин, корни сохраняются!»

«Это не Анис аль-Джалис, которую твой отец купил у меня за десять тысяч динаров?» – спросил он потом, и Нур-ад-дин сказал: «Да».

Тогда посредник отправился к купцам, но увидал, что не все они собрались, и подождал, пока сошлись все купцы и рынок наполнился невольницами всех родов: из турчанок, франкских девушек, черкешенок, абиссинок, нубиянок, текрурок[66], гречанок, татарок, грузинок и других. И, увидав, что рынок полон, посредник поднялся на ноги и выступил вперёд и крикнул: «О купцы, о денежные люди, не все, что крупно – орех, и не все, что продолговато, – банан; не все красное – мясо и не все белое – жир! О купцы, у меня эта единственная жемчужина, которой нет цены. Сколько же мне выкрикнуть за неё?» – «Кричи четыре тысячи динаров и пятьсот», – сказал один из купцов, и зазыватель открыл ворота торга четырьмя тысячами и пятьюстами динаров.

И когда он произносил эти слова, вдруг везирь аль-Муин ибн Сави прошёл по рынку, и, увидав Нур-ад-дина Али, который стоял в конце рынка, он произнёс про себя: «Что это ибн Хакан стоит здесь? Разве осталось у этого висельника что-нибудь, на что покупать невольниц?» И он посмотрел кругом и услышал зазывателя, который стоял на рынке и кричал, а купцы стояли вокруг него, и тогда везирь сказал про себя: «Я думаю, он наверное разорился и привёл невольницу Анис аль-Джалис, чтобы продать её».

«О, как освежает она моё сердце!» – подумал он потом и позвал зазывателя, и тот подошёл к нему и поцеловал перед ним землю, а везирь сказал: «Я хочу ту невольницу, которую ты предлагаешь».

И зазыватель не мог прекословить и ответил ему: «О господин, во имя Аллаха!» – и вывел невольницу вперёд и показал её везирю.

И она понравилась ему, и он спросил: «О Хасан, сколько тебе давали за эту невольницу?» – «Четыре тысячи и пятьсот динаров, чтобы открыть торги», – отвечал посредник. И аль-Муин крикнул: «Подать мне четыре тысячи пятьсот динаров!»

Когда купцы услыхали это, никто из них не мог набавить ни дирхема, наоборот, они отошли, так как знали несправедливость везиря. А аль-Муин ибн Сави посмотрел на посредника и сказал ему: «Что же ты стоишь? Пойди предложи от меня четыре тысячи динаров, а тебе будет пятьсот динаров».

И посредник подошёл к Нур-ад-дину и сказал ему: «О господин, пропала твоя невольница ни за что!» – «Как так?» – спросил Нур-ад-дин, и посредник сказал: «Мы открыли торг за неё с четырех тысяч пятисот динаров, но пришёл этот злодей аль-Муин ибн Сави, который проходил по рынку, и когда он увидел эту невольницу, она понравилась ему, и он сказал мне: «Предложи от меня четыре тысячи динаров и тебе будет пятьсот динаров». Я думаю, он наверное узнал, что эта невольница твоя, и если он сейчас отдаст тебе за неё деньги – будет хорошо; но я знаю – он, по своей несправедливости, напишет тебе бумажку с переводом на кого-нибудь из своих управителей, а потом пошлёт к ним, вслед за тобою, человека, который им скажет: «Не давайте ему ничего». И всякий раз, как ты пойдёшь искать с них, они станут говорить тебе: «Сейчас мы тебе отдадим», – и будут поступать с тобою таким образом один день за другим, а у тебя гордая душа. Когда же им наскучат твои требования, они скажет: «Покажи нам бумажку», – и возьмут от тебя бумажку и порвут её, и деньги за невольницу у тебя пропадут».