Каждая копейка теперь на счету и требуется не когда-то там, а в определенный день еженедельно. И задержка чревата летальным исходом.

Сбегаю с лестницы, не глядя по сторонам, и уже хочу свернуть в сторону выхода из зала, чтобы идти домой, как мне заступают дорогу. Резко торможу, предотвращая столкновение, и вскидываю голову вверх.

Хм, ну, что еще ему надо?

Альбертик стоит передо мной, сложив руки на груди и широко расставив ноги. Надменная холодная улыбка на неприятном, пусть и очень красивом лице, взгляд пристальный. Только не прожигает, пусть и сильно старается.

Вообще фиолетово, что бы он не пытался мне внушить своим видом.

Стою, смотрю. Молчу. Эмоции не выдаю. Совершенно чистое, наивно-простое лицо. Ага, умею. Неужели не знал?

Ой, точно. Удивление скрыть не выходит, пусть и стремится.

Ну, и что тебе надо, чудо без перьев?

Задаю вопрос мысленно.

Ни слова от меня не дождется мурена противная. Тут обычное дело принципа, ненавижу, когда тыкают, как собаке, с первого дня знакомства и обливают презрением из-за надуманных закидонов.

Нет, я, конечно, знаю, что Альбертик к Лизе подкатывал, буквально проходу не давал и ревновал к любому телеграфному столбу, устраивая скандал за скандалом, пока она на чисто-русском матерном не послала его по конкретному адресу. И ладно бы, они встречались. Так нет же. Но его это мало интересовало. Вбил в голову, что она его будет. И хоть кол на голове теши, ничего не менялось.

А когда сестренка с Максом стала встречаться, а потом замуж за него вышла, этот ненормальный две недели пил и на работе не показывался. А когда явился, начал устраивать Лизе постоянные проверки, каждый шаг контролировал, девчонок натравил, замучил придирками и оскорблениями. Так и давил морально, пока она не ушла полгода назад.

Сволочь.

Вот и меня с первого взгляда возненавидел. Словно я виновата в том, что похожа на сестру, как две капли воды.

– Расчет получила? – не выдерживает первым.

– Да, – отвечаю спокойно, скрывая усмешку, что притаилась в краешках губ.

Замечает. Раздувает ноздри длинного породистого носа.

– Довольна, что первая в списке? Особенной себя возомнила?

Не выдерживает мурена, прищуриваясь. Не нравится ему мой открытый взгляд. Улыбка раздражает. Но мне параллельно. Глаза прятать не собираюсь. И вины своей не вижу. Сам пришел и к шефу позвал. Я не рвалась и у лестницы не караулила. Так чего лезть с непонятной настойчивостью?

– Что Вам нужно, господин администратор? – вопрос в лоб.

Время позднее. Меня кроватка ждет, по которой я очень соскучилась. Да и общаться с этим индивидом нет желания.

Устала. А еще пилить и пилить пешочком до дома. Минут сорок по ночному городу.

Да, идиотка. Такси бы взять, чтобы приключений на пятую точку не заработать. Но триста рублей за поездку – тоже деньги. В моем случае ощутимые. Потому даже не задумываюсь о таком виде передвижения. Экономия – слово, с которым я засыпаю и просыпаюсь последние три месяца.

– Мне-то ничего. А ты, смотрю, шустрая. Не успела устроится, уже к Макару Захаровичу в койку метишь? Желаешь перспективного мужика окрутить?

Нет, придурок, сейчас я мечтаю заехать тебе по роже. Наглой и противной.

Но не стану. Варись сам в своей ненависти, а меня не пачкай.

Отвечаю мысленно, а в слух совершенно иное:

– Вы ошиблись, Альберт Леонидович. Еще есть ко мне какие-то рабочие вопросы?

Легко удерживаю прежнее выражение лица. Ни за что не позволю этому человеку увидеть, что его слова меня унижают. Вот уж шиш ему с маслом.

Ой, кого-то Кондратий, похоже, скоро хватит, если мы не разойдемся. Вон уже и глаз дергается. Но мурена сам виноват. Не надо цепляться ко мне.