– Ну как, нравится? – Тина не желала оставлять его в покое. Тина хотела, чтобы он непременно одобрил ее выбор.

– Да, здесь очень мило.

Ян вернулся в номер, плюхнулся на одну из кроватей, закрыл глаза, прислушался к себе. На душе лежал тяжеленный камень, а в черепной коробке ворочалась и тихо порыкивала боль. Что-то пока у него не слишком хорошо получается радоваться жизни. Мешает то боль, то камень. Надо с этим что-то делать, надо как-то настраиваться на позитивную волну. Для начала стоит выпить лекарство: избавить от боли оно скорее всего не сможет, но, возможно, поможет удержать цепного пса, его боль, на месте. А это уже полдела, потому что, когда мигрень разойдется не на шутку, французское небо покажется с овчинку.

Рядом присела Тина, посмотрела внимательно и настороженно одновременно, спросила:

– Что-то не так?

– Все в порядке. – Ян потрогал смолисто-черную прядь ее волос. – Не о чем переживать, Пташка.

– Номер стоит шестьдесят евро в сутки, но если тебе кажется, что это слишком дорого, то я могу…

– Не надо, – он нетерпеливо махнул рукой. – Меня все устраивает, не думай о деньгах.

– Если бы это были мои деньги, я бы о них не думала, – хмыкнула она.

– И о моих не думай. Не беспокойся, когда мой золотой запас иссякнет, я тебе сообщу.

– Сообщи чуть раньше, чем он иссякнет.

– Зачем?

– Ну, – она хитро улыбнулась, – нам же понадобятся деньги, чтобы вернуться.

Честно говоря, Яну не хотелось возвращаться. Он провел в Париже всего пару часов, но ему уже все ужасно нравилось. Вот только боль… он поморщился.

– Что? – встрепенулась Тина.

– Голова болит. – Нет смысла врать, что с ним все в полном порядке. Все равно ведь шила в мешке не утаишь.

– Это из-за перелета. У меня так тоже часто бывает. – Тина забралась с ногами на кровать, скомандовала: – Садись!

– Зачем? – Яну не хотелось садиться, ему хотелось лежать. В покое и тишине.

– Я сделаю тебе массаж.

– Лучше принеси мне воды, чтобы запить таблетку.

– Одно другому не помешает. – Она спрыгнула с кровати, скрылась в ванной, но уже через мгновение вернулась со стаканом воды.

– Из-под крана? – осторожно уточнил Ян, вставая.

– Ну ясен перец! Пей!

Он проглотил таблетку, запил водой, вопросительно посмотрел на Тину.

– Что дальше?

– Закрой глаза и расслабься. – Она решительно поддернула рукава блузки. – Ты не бойся, больно не будет.

Ян хотел сказать, что больнее уже некуда, но передумал, просто закрыл глаза, как было велено.

У нее оказались сильные руки, сильные и нежные одновременно. И эти руки знали, что делали. Тина напевала что-то легкомысленное, а Ян с удивлением чувствовал, что боль отступает. Он не знал, что можно делать массаж не только тела, но и головы. Думал, что голова – это такой орган, на который вообще трудно повлиять извне. А оказывается, все возможно. И не только возможно, но еще и чертовски приятно.

– Сколько тебе лет? – Голос Тины вывел его из блаженной расслабленности.

– Тридцать два. А что?

– У тебя остеохондроз. Слышишь, как хрустит?

Ну, было что-то такое, едва слышное похрустывание, и что?

– Это плохо. Мой дед говорил, что все проблемы от позвоночника.

Интересная мысль, под таким углом он вопрос как-то не рассматривал.

– У тебя, наверное, образ жизни сидячий.

– Вообще-то я два раза в неделю хожу в тренажерный зал. – Стало вдруг обидно, что эта малолетка записала его в старики. Остеохондроз – это ж стариковская болезнь, а он еще парень хоть куда. Был… до недавнего времени, до того как отважился узнать свой диагноз…

– Тренажеры – это не то. – Тина пробежалась пальцами по его позвоночнику, и в шее что-то угрожающе щелкнуло, Ян испуганно взвыл. – Больно? – спросила она удивленно. – Больно быть не должно.