В конце концов я придумал план мести Глебу. Я решил одним махом убить двух зайцев: и наказать обидчика, и устроить революцию. И тогда я почувствую себя в компании свободно и безопасно. Оставалось только дождаться особого случая.
Весной в конце третьего класса в школе вспыхнула эпидемия ветрянки, начался карантин. Глеб и еще двое старших из компании заболели ― и выпали на две недели. Мне этого времени более чем хватило.
Для начала я решил пополнить компанию новыми ребятами из класса. А потом позвал всех в тот самый подвал и объявил его базой. Вскоре у базы появилось название ― Бункер. Я пошел дальше и открыто объявил себя лидером. Спорить никто не стал. Все понимали: новое место нашел я, значит, у меня больше прав.
Когда Глеб и другие старшие, наконец, выздоровели, они, конечно же, возмутились. Но в драке, в которую переросла ссора, победила моя сторона. Глеб и его друзья с позором ушли. Но часть старших, принявших новые правила, остались в компании.
Власть вскружила мне голову. Мне захотелось создать собственный боевой отряд! После того как мы с Томой посмотрели боевик про отважных ребят из отряда «Степные койоты», вход в Бункер украсила надпись красной краской:
Осторожно! Степные койоты
Через несколько дней я купил на блошином рынке старые значки и провел торжественную церемонию посвящения. Весь отряд выстроился по линейке, я по очереди приколол каждому к груди значок, пожал руку и поздравил. Одарив значком Тому, я заглянул ей в глаза. В них читалась гордость.
Я так и не признался, что устроил революцию только ради нее. Я небрежно объяснил все своим желанием стать лидером. Тома поверила. У меня всегда хорошо получалось прятать от нее настоящие чувства. Пусть и дальше считает, что для меня она ― просто «свой парень». Впрочем, свои истинные чувства к Томе я и сам тогда не осознавал. Они были глубокими и непонятными, но светлыми и теплыми.
Там, где Тома, был мой мир. Стоило оказаться с ней рядом ― и мир будто становился необъятным. Где бы мы с Томой не находились: в тесной кабине брошенного грузовика, в рабочей каморке Егорыча, пропахшей ромашкой и книжной пылью, в шалаше, в яме, в кустах сирени, в Бункере ― любое тесное пространство вокруг вдруг раздвигало границы и казалось мне бесконечным из-за этой девчонки.
Повзрослев, я не раз бывал в любимых местах из детства ― пытался вернуться в воспоминания. Но снова и снова я поражался тому, как все изменилось, каким стало маленьким и… ничтожным. Я чувствовал себя Алисой в Стране чудес, которая съела пирожок и выросла.
А потом думал: а вдруг изменился мир не вокруг, а в моей голове?
Спецшкола. Месяц 4
Стасу снился сон.
Они с Томой, двенадцатилетние, шли по лесу. Стоял ноябрь, было жутко холодно. Губы у Томки совсем посинели, Стас и сам не мог унять дрожь. Ног он уже не чувствовал. Выдохнул ― изо рта пошел пар. А вдалеке, у ручья, который не замерзал даже зимой, горел костер и смеялась незнакомая компания. Подойти? Хоть немного погреться?
– Стас, а может, ну его? ― сказала вдруг Тома и со странным выражением посмотрела на Стаса.
– Но ты же сама туда хотела? ― удивился он.
Это правда, подойти предложила Тома. Самому Стасу идея почему-то по духу не пришлась, как ни хотелось протянуть к спасительному огню онемевшие пальцы.
– Я знаю другое теплое место. ― Теперь Тома смотрела на него загадочно. ― И там никого не будет. Кроме нас.
– Правда? И что это за место?
– Новое «наше вместе». Пойдем, пойдем! ― Тома сделала шаг в противоположную от костра сторону. ― Тебе там понравится. Но я не могу сказать, если скажу ― оно пропадет. Надо увидеть.