Сердце бьётся где-то в висках, я слышу только его глухие удары и всю дорогу думаю о том, что это было очередное предупреждение.

Даже предположить не могу, что за этим последует. И надеюсь ошибиться в уверенности, что произойдёт что-то обязательно.

Только сейчас понимаю, что Глеб хоть и много сегодня говорил, но ни словом не обмолвился о текущих делах. Напоминали ли ему о себе те парни с дороги?

В себя прихожу только возле подъезда. Я останавливаюсь чуть резче, чем рекомендуется, и выдыхая, перевожу взгляд на Глеба:

— Нам нужно поговорить.

— Нужно, — кивает Астахов в ответ.

Мы молчим, тишина угнетает, я знаю ответ, но всё же произношу вслух:

— Ты ведь заметил его.

Глеб взгляд не отводит, кивает.

— И что это меняет?

Качаю головой, и правда, что?

У Глеба есть причины относиться к Демиду без симпатии, и здесь замешана не только ревность, он видел, что со мной творилось во время нашего разрыва, и не устаёт повторять, что больше не позволит Демиду меня обижать. Снова чувствую укол совести: хочу рассказать Глебу про угрозы Бронского, но почему-то этого не делаю.

Что-то останавливает меня и от размышлений вслух насчёт Ирины и роли бывшего во всем этом.

Неужели Демиду удалось поселить во мне сомнения?

Он просто сказал держаться подальше от Глеба, только как это расценивать, я пока не знаю.

— Он угрожал тебе? — спрашиваю прямо, потому что, как выяснилось, Демид способен и на большее. Если Бронский действительно хочет испортить мне жизнь, то он непременно и личную не оставит без внимания. Ему уже Астахов не дает покоя, и он вряд ли успокоится — сцена на набережной лишь подтверждает мои опасения.

Так удивительно, по моим меркам мы не виделись с бывшим целую вечность, а сейчас дня не проходит без его участия.

— Глеб, — говорю, замечая его ухмылку. — Те парни на дороге... Ты точно всё про них рассказал?

— Считаешь, это дружки твоего бывшего?

Вглядываюсь в лицо Астахова, но в темноте распознать эмоции не получается, вряд ли Глеб выгораживает Демида, наверняка зная, что к избиению причастен именно он, тем не менее возникает мысль, что Астахов, если и осведомлен о причастности Бронского, то хочет разобраться с ним наедине. Способен ли он на это? Вспоминаю его взгляд там, на набережной, и по спине пробегает холод.

— Если это он...

— Лика, я же говорил, понятия не имею, кто эти идиоты. Есть предположения, но на связь парни не выходили. Если в этом замешан твой бывший, тем хуже для него, — голос Глеб понижает, он даже не пытается скрыть раздражение. — Давно пора кое-кого поставить на место. И поверь, я найду как.

— Вы пересекаетесь по работе? — удивленно поднимаю брови. Никогда раньше не связывала деятельность Астахова с Бронским, впрочем, я не так уж и много расспрашивала Глеба о его делах.

— Необязательно пересекаться, чтобы борзеть. Скажем так, у нас есть общие партнеры, и до меня доходят кое-какие слухи. Когда тебя крышует такой, как Юдин, кажется, что можно всё, чем Бронский и пользуется.

Глеб усмехается и качает головой, заметив мою реакцию.

— Докатился, веду разговоры о твоем бывшем.

Но я замираю вовсе не из-за того, что наша беседа скатилась до обсуждения Бронского, я привожу чувства в порядок, услышав знакомую фамилию — в памяти тут же всплывает разговор с Оксаной. Возможно, это лишь совпадение, но быть может, именно к нему она меня направляла. И если этот, так называемый, серьезный человек связан с Демидом, то не его ли это рук дело?

— Что-то ещё? — прищуривается Астахов. — Ты ведь не об этом хотела поговорить?

Киваю.

Глеб попадает в точку, вот только то, что хочу сказать, ему вряд ли понравится.