Дядя Ваня свою дозу знает точно: полчаса хахаль ему уделит. За это время нужно успеть высказаться о внутренней и международной политике, – где списком, где поимённо. Как хахаль ни пытается свернуть беседу на грибы, сенокос или хотя бы перспективы фермерского движения, дальше Америки, Чубайса и ВВП та не уходит. Это особая народная ирония. По правде, чувствую, дяде Ване и на Америку, и на Чубайса, и на ВВП десять раз тьфу-тьфу, и говорит он о них, чтобы тишком, сумрачно посмеяться над городским хмырём, хахалем «барыньки» – который в сенокосе и фермерском движении понимает ещё меньше, чем деревенские – в делах Чубайса. При этом наш хахаль уверен, что сенокос неизмеримо важнее Чубайса, а дядя Ваня вообще ни одну вещь на свете не считает важной и отсутствие большой веры компенсирует задором. Страшный у народа юмор – прикидываются дураками до того, что сами себя понимать перестают.

– Ну, толстовец? – говорит Принцесса ядовито, когда дядя Ваня убирается восвояси, а мы с хахалем идём в зал с камином. – Набрался ума? Или, может, вошек? Или поди отличи? – С враждебным выражением она следит, как мы устраиваемся поудобнее. – Ну-ка отдай мою собаку!

О, началось. Я перемещаюсь с одних колен на другие. Демонстрация прав собственности играет важную роль во всех культурах и ритуалах – и везде сопряжена с угрозой. «Моё» и «не смей» как-то так здорово увязаны, что уже не отличишь одно от другого, даже в таких смешных ситуациях, как сейчас. Ну кому ты, милая, демонстрируешь? И я, и хахаль – мы оба твоё имущество.

Наш хахаль, судя по выражению лица, решил быть терпеливым и понимающим. Это вообще удивительно, как надолго его хватает.

– А представь, – говорит он, – этот же дядя в альтернативной истории был бы кулаком, крупным латифундистом, видным земским деятелем. А может, он потомок какого-нибудь ссыльного князя. Тогда б, наверное, это я к нему на поклон таскался…

– Откуда бы в Ленобласти ссыльные князья?

– В результате миграции. Ехали домой из северного Казахстана, мало ли что. Или это был князь-опрощенец. Тогда ему и ездить туда-сюда не пришлось.

– Вздор, – говорит Принцесса. – Никакой альтернативной истории не существует, а если существовала бы, твой дядя Ваня всегда и везде был бы пьянь и побирушка! Ни один режим не в силах превратить человека в такую скотину. Князь, конечно. Да были ли здесь когда-нибудь князья?

Конец ознакомительного фрагмента.