– Алло, – раздаётся на другом конце трубки запыхавшийся голос Дениса.

– Привет, прости, что беспокою, – выдавливаю из себя сквозь зубы. – Поздно уже, а тебя нет, мне нужно с тобой поговорить…

– Опять мозги трахать будешь? – раздражённым тоном спрашивает, и я прикусываю щёки изнутри, чтобы не разреветься.

– Денис, разговор серьёзный…

– У тебя каждая болтовня серьёзная, а в итоге обвиняешь меня в изменах, в отсутствии дома и ревёшь, – быстро проговаривает, всё ещё тяжело дыша. – Я тебе миллион раз говорил, что работаю, делаю деньги, чтобы вы жили припеваючи, но ты не понимаешь, тебе надо, чтобы кто-то сопли твои на кулак наматывал.

– Это касается Егора, – говорю уже дрожащим голосом.

– С ним что-то случилось? – задаёт вопрос и как-то странно стонет.

– Нет, слава богу, – мотаю головой, будто он меня видит.

– Тогда завтра поговорим, – бросает и отключается.

А я падаю лицом в подушку и разрываюсь громким плачем. Зачем? Зачем я приехала с ним? Почему решила, что он меня любит, ведь Денис мне этого не говорил? Он вообще ничего не говорил, кроме того, что хочет меня. Убежала от тирана, чтобы жить с тем, кому на нас наплевать. Вернее, на меня, Егора он любит, и это видно невооружённым взглядом. И нет, не по подаркам, а по тому, что когда Денис всё же приходит домой рано, уделяет сыну много времени.

Егор стал интересоваться архитектурой после того, как Денис принёс домой кучу чертежей. Сын развернул один свёрток и с любопытством осматривал, потом начал задавать вопросы отцу, а тот с радостью принялся отвечать и пояснять. Как-то вечером они даже начали рисовать и чертить вместе, и неделю спустя у моего сына получился чертёж маленького дома. Моя гордость была огромна, а у Дениса и подавно она вытекала отовсюду и виднелась в каждой улыбке, в глазах и срывалась с губ.

Поплакав до головной боли, я встала с кровати и поплелась на кухню, где в очередной раз выпила горстку таблеток: от боли, успокоительное и снотворное. Знаю, что только травлю себя, но иначе не могу успокоиться. Головную боль невозможно терпеть, спасет только обезболивающее. Без успокоительных я трясусь как лист на ветру, сердце бешено колотится, а в груди так сильно давит, что нечем дышать. Ну и без снотворного я не усну, буду ворочаться всю ночь, пока за окном не начнёт светать, а потом весь день хожу с мешками под глазами.

С Гришей было страшно жить, никогда не знала, что ему сегодня не понравится, и за что он решит проучить меня кулаками. И в то же время я работала и копила деньги, собиралась сбежать, там у меня была Марина, у которой можно было поплакаться на плече, был родительский дом, в конце концов, где можно было спрятаться на пару часов, на ночь мама не разрешала оставаться, твердя, что жена должна спать со своим мужем. А здесь у меня и этого нет. Да, Денис не Гриша, руку на меня никогда не поднимал, даже не замахивался ни разу, но лучше бы пощёчину влепил, чем вот это всё.

Завтра суббота, а по выходным он всегда дома, и я намерена за эти дни решить вопрос со школой Егора. Плевать на моё состояние и чувства, сейчас важнее сына пристроить, а потом разберусь с собой и нашими с Денисом отношениями.

«Даже смешно, – раздаётся насмешливо в голове. – Ты и с чем-то разберёшься? Ты никчёмная, трусливая и бесхарактерная баба, всё что ты можешь – это плакать и жалеть себя.»

Как бы не прискорбно было признавать, но это правда. Я сломанная игрушка, которая сначала служила грушей для битья одному, а потом стала тряпкой для ног второго. Я уже глотаю таблетки горстями, но они мало чем помогают. Что будет дальше? Кем я стану, овощем?