– Жора, пожалуйста! – взмолилась Ольга по-русски. – Нам нужно лететь!
Жора протянул ей свою открытую ладонь.
– Фотки!
Стивенсон и Лэндстром, не понимая ни слова по-русски, с удивлением наблюдали, как Ольга отдала Жоре свой телефон.
– Держи, – сказала она, – они здесь.
– Все?
– Все! Быстрей! Пожалуйста!
– А те, что ты послала своему адвокату?
– Нет у меня никакого адвоката. И не было.
– Сука! – психанул Жора. – Ты меня развела?!
Но старик Шиянов, который все понял, тут же врезал Жоре по лицу. Жора, конечно, дернулся к Шиянову, но Стивенсон схватил его в обхват.
– Stay! What’s going on? Do you want me to call police?
– Вы собираетесь платить? – спросил у Лэндстрома представитель «Safe Connection Ltd».
А тот повернулся к Жоре:
– Вы заплатите половину?
– Да пишов ты! – по-украински ответил Жора, швырнул телефон оземь, ударил по нему ботинком и пошел прочь с аэродрома.
Лэндстром растерянно крикнул:
– Мистер Стефандополос! Я не понимаю…
Жора, уходя, показал ему неприличный жест – но не по-британски пальцем, а кулаком.
– Итак? – сказал Лэндстрому представитель «Safe Connection Ltd». – Вы платите или нет?
Лэндстром со вздохом достал из кармана чековую книжку и стал выписывать чек.
Пилот «Гольфстрима» включил двигатель.
46
С десяток сомалийских алюминиевых катеров и фибергласовых лодок, загруженных сомалийскими старейшинами, козами, бидонами с молоком и мешками с миррой, отчалили от прибрежной деревни и, паля в воздух из «калашей», устремились к «Антею».
– Обрадовались, черти! Выкуп летит! – сказал командир фрегата Евросоюза, переводя бинокль с одной лодки на другую.
А на «Антее» в каюте пленных моряки, стоя у иллюминатора, с недоумением переглянулись:
– Чё, новый захват, что ли?
Подойдя к «Антею», сомалийцы по веревочным лестницам взобрались на судно и лебедками подняли на палубу коз, мешки с рисом, бидоны с молоком и мешки с миррой. Старейшины принялись обнимать Махмуда и его команду, поздравлять с победой. И тут же на верхней палубе оглушительно загремела арабская музыка, сомалийцы, готовя победный пир, стали резать коз, разводить костры и жарить свежую козлятину. Всех пиратов, участвовавших в захвате «Антея», Махмуд великодушно освободил от вахты, на охрану пленных поставил новоприбывших.
А в ходовой рубке слабеющий капитан Казин полулежал на матрасе, на полу штурманского отсека, и Оксана, присев на корточки, кормила его гречневой кашей.
– Все, не могу больше… – прошептал капитан, отстраняя ее руку с ложкой, и повернул голову к старпому. – Вызови фрегат… скажи: пока не привезут боцмана… никакого выкупа…
Оглядываясь на нового охранника – почти пацана, торчавшего у выхода на капитанский мостик и завистливо взиравшего на пирующих товарищей, – старпом вызвал по УКВ радиста фрегата. А переговорив с ним, подошел к этому охраннику, сказал по-английски:
– Командир фрегата вызывает Махмуда. Понимаешь? Махмуда позови. Махмуда!
– Мах муда? – тупо спросил пацан.
– Сам ты мах муда! Не мах муда, а Махмуда! Махмуд! Твой командир, босс!
– О, босс! Аслан! – сказал пацан.
– Хрен его знает. Может, он на самом деле Аслан. Короче, с вашим боссом хочет говорить босс фрегата. Дошло?
Пацан кивнул, шагнул к леерному ограждению мостика и, пытаясь перекричать оглушительную музыку, заорал что есть сил по-сомалийски:
– Аслан! Иди сюда! Белый начальник зовет!
Но Махмуд, набивший рот козлятиной, пренебрежительно отмахнулся.
– Фрегат Евросоюза! – сказал старпом в микрофон радиосвязи. – Махмуд, он же Аслан, говорить отказывается. Они там жрут на палубе. Я не знаю, что делать. Прием.