Лейси уставилась на блондинку с удивлением. Про какую шлюху она говорила? Неужели про нее, Лейси?

– Я не была с Бо Уайлдером в винном магазине, – спокойно проговорила она и порадовалась, что ее голос не дрогнул. Но руки, к сожалению, дрожали. – Если этот город действительно очень мал, то все должны знать, что он был там с блондинкой, а я – рыжая.

Хозяйка бутика бросила на нее взгляд через плечо.

– Ну да, пожалуй. У такого мужчины наверняка много женщин. Вас это не смущает?

– Если и так, то это – его личное дело, а не ваше. Что же до меня, то я не из его женщин. Мы просто живем в одном доме. Как друзья.

– Друзья? – Женщина взглянула на нее насмешливо. – Ладно, хорошо. Давайте называть вещи своими именами. Так вот, нам не нужны в Индиго-бич такие, как вы. Тут семейное место. И у нас – традиционные ценности. Так что вам и вашему ребенку лучше попытать счастья в другом городе.

«Скажи что-нибудь. Ты же Грета, – говорила себе Лейси. – Ты же расстреливала инопланетян и выливала ледяной коктейль на головы неприятных тебе людей».

Но она стояла с закрытым ртом, не в силах произнести ни слова. Лейси никак не ожидала, что найдет в этом симпатичном магазинчике злую ведьму. Она уже успела позабыть, какими бывают южные красотки не первой молодости. Заставила себя забыть. Ей много раз приходилось видеть, как то же самое происходило с Шиной – столько раз, что не сосчитать. Высокомерные матроны с презрением разглядывали на ярмарках лоскутное шитье матери и уходили, обозвав ее произведения жалкими тряпками. И многие из женщин не скрывали своего отвращения к неопрятным волосам Шины и ее застиранным вискозным платьям.

– У вас плохо со слухом, милочка? – спросила вдруг хозяйка бутика.

Лейси резко развернулась и вышла. Схватив Генри за руку, сказала:

– Пойдем.

Малыш не произнес ни слова. Он всегда чувствовал, когда что-то шло не так. Мальчик был очень чувствительный, и это означало, что ей придется изрядно потрудиться, чтобы защитить его от дурного окружения.

Подойдя к видавшему виды санитарному автомобилю, она открыла дверцу пассажирского сидения и улыбнулась, глядя, как ее радость, смысл ее жизни усаживается на свое место.

Мальчик искоса глянул на нее и засмеялся.

– Я готов, ма!

– Вот и хорошо. – Она ласково улыбнулась сыну, радуясь, что тот ничего не слышал, и закрыла дверцу. Никто не унизит малыша, оскорбив ее, его мать.

Даже не взглянув в сторону магазина, Лейси уселась за руль и завела двигатель.

– Поедем дальше, – сказала она с улыбкой.

Пробежка по пляжу не доставила Бо никакого удовольствия. Несмотря на свежий ветерок, красивый вид на Атлантику и безоблачное голубое небо, он не мог избавиться от стресса, что было совершенно ему не свойственно. Пришлось обратиться к фактам. Итак, ему предстояло сниматься в плохом кино, и теперь он жил с семьей. Но он не знал, что такое семья, тем более любящая. А его маяк – гигантская игровая площадка – теперь превратился в то, чем он должен поделиться. Все это означало следующее: ему придется стать правильным парнем.

Перспектива не вдохновляла. Он давно уже не был правильным парнем.

Немного подумав, Бо позвонил своему рекламному агенту Оливеру.

– Ты когда-нибудь слышал о Грете Гильденстерм?

– Кто же не слышал? – Оливер усмехнулся. – Взрывная штучка. Но плохая актриса. Каждую фразу произносит так, словно она – Скарлетт О’Хара, сражающаяся с янки. Кто играет ее теперь?

– Не важно. Она здесь.

– Что значит здесь? На съемочной площадке? – В голосе Оливера прозвучало раздражение, что было совсем для него нехарактерно; он считался самым спокойным рекламным агентом в Лос-Анджелесе и почти всегда сохранял полнейшую невозмутимость.