- Ты мне не веришь? - спросила она, и столько ледяного спокойствия было в её голосе, что мне стало окончательно не по себе.

- Я хочу разобраться во всём, Даш. Но тебя обижать не позволю в любом случае.

Она хмыкнула и вдруг… пошла на кухню. Моя маленькая храбрая девочка, у которой мне ещё стоило поучиться. Зайдя следом за ней, я встала так, чтобы оказаться между нею и Аллой со Львом. Молчание между нами всеми угнетало, но я попросту не понимала, с чего начать.

- Дашенька, что ты такое придумала, а? - обратился к дочери Лев, когда пауза затянулась настолько, что мне почудилось, будто мы все попали в вакуум.

- Папа, я ничего нового тебе не скажу. Ты предатель! Я всё видела! Видела вас двоих в постели!

Спокойствие оказалось наносным. В голоске Даши прорезались нотки истерики.

- Дашунь, спокойно. Я на твоей стороне и я с тобой, - сказала, обернувшись.

Нет, я не должна была стоять между нею и Аллой со Львом. Я должна была быть рядом. Сделав шаг к дочери, я обняла её одной рукой. Почувствовала, что Даша дрожит, а потом услышала рваный судорожный вздох.

- Я тебе верю, - сказала ей.

Говорила то, что чувствую. Даже если дочь лжёт - в чём я уже очень сомневалась - ей нужно, чтобы я была рядом.

- В смысле, ты ей веришь? - воскликнула Алла, вскакивая с места. - Олесь… ты что? У подростков такое бывает. Знаешь, Тоша тоже мне выдавал всякое! Но рушить из-за этого ту дружбу, которой столько лет?

Она подошла ко мне и Даше, схватила меня за руку и впилась взглядом в моё лицо. Её глаза буквально пылали криком: поверь! Поверь в то, что всё это просто какое-то недоразумение. Жуткое, странное, страшное… но не имеющее к реальности никакого отношения.

- Дарья устала с дороги, - сказала я, призывая на помощь все силы. - Ей нужно отдохнуть.

Снова со стороны дочери послышался судорожный всхлип, в котором я чувствовала облегчение. Я всё делала правильно.

- Алла, до встречи, - обратилась к подруге. - Лев, тебя прошу переночевать у родителей. Или где тебе будет удобно.

Я посмотрела на мужа, на его лице проступили такое возмущение и такая оторопь, что я снова начала сомневаться. Ожидала чего угодно - взрыва со стороны Лёвы, когда он пошлёт меня ко всем чертям после моих слов. Того, что он опять начнёт заверять меня в том, что Даша лжёт. Но он, поднявшись следом за Аллой, которая отошла и стояла сейчас чуть в стороне, сказал:

- Хорошо, будь по-твоему, Олесь. И я очень надеюсь, что это недоразумение мы обсудим позже, когда всё устаканится.

Лев просто вышел из кухни, оставляя мне чувство, что я была к нему несправедлива. Но сейчас выбор был сделан. Я показала, что буду со своей дочерью, даже если она всё это придумала.

- Мне очень жаль, что всё… дошло до подобного, - сказала Аллуся и тоже вышла из кухни.

Мы с Дашкой остались вдвоём. Пока я чутко прислушивалась к тому, как подруга выходит из квартиры и как Лев собирается, чтобы уехать, дочь тяжело опустилась на стул и, закрыв руками лицо, беззвучно разрыдалась.

- Котик… Даш, ты что? Я с тобой. Я рядом, - проговорила, присаживаясь на коленях возле неё и отчаянно желая впитать в себя хоть часть того, что испытывала моя малышка.

- Я знаю мам… знаю… - шепнула она, но рук от лица не отняла.

А я только и смогла, что обнять её ноги и положить голову ей на колени. Мне было так тошно, хоть волком вой. Но позволить себе сейчас рыдать - означало принести Даше ещё больше моральных страданий. Я должна была быть сильной, даже если от меня на это требовался максимум усилий.

Наконец, за Львом тоже закрылась дверь. Муж ушёл… Я не могла даже предположить, что ждёт нас дальше. Но ощущала, что жизнь моя сломалась и распалась на части. Даже если Даша соврала и мы с мужем и Аллой будем общаться и дальше, всё уже никогда не будет прежним. Всё уже не цельное и не такое, каким было раньше. Не такое, каким должно было быть всегда.