Сорвавшись с места, я помчалась к детям, где и выяснилось, что девочки сцепились не на жизнь, а на смерть за ворох рубашек Юры.

Которые, кажется, младшая собиралась… выкинуть в окно.

- Папа, скажи ей, чтобы не глупила! - кричала Карина, с ужасом глядя на сестру.

- Мама, пусть он убирается вон отсюда! - орала в ответ Аня.

Её лицо пошло пятнами, она находилась в состоянии крайней нервной ажитации. Такой свою дочь я не видела ни разу в жизни.

- Мелкая, ты с ума сошла? Они сами разберутся! - процедила со злостью Карина.

Ей, наконец, удалось отвоевать несколько вещей, которые она выхватила из рук сестры. Последняя, воспользовавшись тем, что Карина от неё отцепилась, и тем, что мы с Юрой застыли в шоке, ринулась к окну.

- Аня, господи! - завопила я, бросаясь за дочерью.

6. Глава 6

Показалось, что моя девочка сейчас вскочит на подоконник и окажется за пределами квартиры. Она была так взбудоражена, что я начинала всерьез опасаться за то, что дочь может сделать нечто непоправимое.

Но она лишь выкинула вещи Корзунова и, развернувшись к нам, сложила руки на груди в защитном жесте. Смотрела кругом, вскинув подбородок, но в глазах её плескался настоящий ужас.

Аня держалась изо всех сил, показывала, что настроена воинственно, а на деле, кажется, была сейчас гораздо беззащитнее, чем когда ей, например, был год, она училась ходить и падала, разбивая коленки в кровь.

- Так, Корзунов! - рявкнула я, входя в раж.

Возможно, мне и стоило сдержаться и не подливать масло в огонь, но сколько уже можно, скажите мне?

- Ты во всём этом виноват один-единственный, тебе и отвечать за свои поступки! - продолжила, подойдя к младшей дочери.

Взяла её за плечи, обняла, показывая, что я рядом. Аня в ответ трогательно уткнулась мне в плечо и тихо-тихо всхлипнула.

- Осилишь разговор вчетвером? Или отложим на потом? - мягко спросила я у неё, чуть покачивая дочь в объятиях.

- Осилю! - с жаром заявила она.

И когда вновь вскинула голову и быстро отёрла слезинки, в глазах её запылал лихорадочный огонь.

- Отлично. Карина, а ты? - уточнила у старшей.

Та поджала губы и коротко кивнула.

Я подошла к постели, на которую и опустилась, потому что ноги были ватными и как я вообще могла на них передвигаться - одному богу было известно.

- Если не станешь бросаться вниз за своим барахлом, - обратилась я к мужу, когда Аня присела рядом со мной, - то давай, Юр, рассказывай всё заново, но уже в моём присутствии.

Я цепко смотрела за тем, где предпочтёт устроиться Карина. И когда Корзунов, который сцепил челюсти и, судя по его виду, держался на честном слове, чтобы не высказаться по поводу поведения Ани, отошёл и оперся бедром на стол, Карина выдохнула и отошла на «нейтральную территорию». Плюхнулась на пол, села по-турецки и стала теребить край футболки.

Тишина, в которую мы попали, словно в вакуум, стала оглушающей.

- Юр, начинай ты. Хочу узнать, что ты поведал дочерям, потом расскажу свою версию событий, - проговорила я звенящим голосом.

Корзунов снова вздохнул, как будто он тут вагоны разгружал, и начал свой рассказ:

- Я сказал девочкам, что мы с тобой разводимся, потому что у меня появилась другая. Всё! Карина, скажи, что я никак вас на свою сторону не перетаскивал!

Дочь опустила голову ниже и мотнула ей туда-сюда.

- А нас и не надо никуда перетаскивать, папа! Мы - на маминой стороне! - с вызовом ответила Аня, кажется, решив всё и за себя, и за сестру.

Она всегда была более активной и менее закрытой. Так что в какой-то мере реакция девочек, настолько разная, была вполне закономерной… И они уж точно никак не были виноваты в том, что творили взрослые. Точнее, один весьма конкретный взрослый…