Забираю Машкины вещи. Она запихивает Бусю в переноску и, сопя, шагает за мной из одного вагона в другой.

Доходим до купе. Мой временный сосед удивленно смотрит на прибавление в компании. Маша плюхается на мою полку, опять достает свою собаку и что-то шепчет в ее лохматое ухо.

– Сидеть, не двигаться, – приказываю ей. – Присмотри, пожалуйста, – прошу соседа.

– У меня есть защитник, – недовольно бубнит Машка, указывая на свою собаку.

Закатив глаза и спрятав от нее ухмылку, сжимаю в ладони телефон. Шагаю из купе, закрывая за собой дверь.

– Шам! – вскрикивает Маша.

Оглядываюсь.

– Ну чего?

– Я тоже пошутила, – признается она. – Никому я ничего не говорила про жениха. Но и домой не вернусь, – поджимает губы.

Покачав головой, ухожу в тамбур, закуриваю обычную сигарету, чтобы немного разогнать остатки адреналина после стычки с армейцами и переварить ситуацию.

Так однозначно не пойдет. У меня были другие планы на отпуск.

Вот же достанется кому-то это счастье! Еще и с пришибленным Бусей в придачу.

Звоню Максу. Он отвечает мгновенно, будто ждал.

– Я ее нашел, – без прелюдий сообщаю другу.

– Где? Как? – сыплется от него.

– Не поверишь, – хмыкаю, покрепче затягиваясь. – В поезде.

– Вот же… дура! – рявкает Марьянин. – Что в голове, а? Опилки?

– Говорит, ее отец замуж собрался выдать, она и рванула. Выходит, что за мной. Ничего лучше не придумала. Я сейчас сориентируюсь, где смогу ее пересадить в обратную сторону. На вокзале заберешь, а я как-нибудь доберусь. На попутках, может.

Макс молчит. Я его не тороплю, глядя на однотипный пейзаж за окном, слушая успокаивающий стук колес и дымя в потолок. Пусть решает, как будет Машку домой забирать.

– Шам, оставь ее у себя на время, – неожиданно просит Марьянин.

– В смысле? – давлюсь горьким сигаретным дымом. – Нет, Макс, так не пойдет.

– Слушай, я понимаю, ты хотел перезагрузиться. Сдай ее тетке, она будет рада заняться перевоспитанием. Там же типичная деревня. Машка в таких условиях не жила никогда, чтобы душ только летний, баня вместо ванны и сортир на улице. Ей полезно будет, а я выясню, что задумал отец, что там за жених. Сломают жизнь девчонке. Жалко. Неделя, Шам. Я заберу ее потом сам.

– Макс, это правда хреновая идея.

Я же, мать вашу, не железный!

– Шаман, я тебя как брата прошу. Пусть потусит немного подальше от столицы. Трубку ей дай, я внушение сделаю, она будет тише воды ниже травы.

– Верится с трудом, – усмехаюсь я.

Но как взрослый дяденька понимаю, что генерал упрям и характер у него очень тяжелый. Он и правда может выдать девочку замуж. Связи позволяют. А меня отчего-то корежит от этой мысли. И что делать-то? Я ж эту Занозу из своей головы выбросить хотел, а она все глубже забирается. Еще немного – и только оперативное вмешательство или летальный исход.

– Перезвоню скоро, – бросаю другу и сбрасываю вызов.

Возвращаюсь в купе, рыжий уродец чавкает моей мясной нарезкой, а Машка заботливо складывает в трубочку последний ломтик буженины. Поднимает на меня невинный взгляд.

– Тебе же не жалко, правда? – мимимишно хлопает ресницами и так улыбается, что сердце срывается в галоп.

«Хана твоему отпуску. Готовь крем от мозолей. Будешь ладошки смазывать», – издевается внутренний голос.

Шлю его нахрен и протягиваю Машке свой телефон.

– Брату позвони. Спать внизу будешь, я на верхнюю вещи перекину сейчас.

– Ур-р-а! – Заноза подпрыгивает на месте, а я ее радости пока совсем не разделяю.

Пока Шаман договаривается с проводницей о нашем с Бусей присутствии, обещаю Максу быть самой послушной в мире девочкой. Не забыв, конечно, скрестить пальцы, ибо не собираюсь выполнять обещание. Все складывается как нельзя лучше, и я не намерена упускать такую возможность, чтобы сблизиться с любимым.