‒ Черт! Андрей! Я вся как на иголках сижу, тут еще ты со своими дурацкими шутками, ‒ Вика подняла телефон и посмотрела на собеседника.

‒ Ты в сад ее отвела, а не оставила одну в пустой квартире. Тем более в частный, где не держат абы кого. Так что расслабься хоть на пару минут.

‒ Не могу! Как ты не понимаешь, просто не могу. Это мой ребенок. Был бы у тебя свой, то понял бы, что я сейчас испытываю, ‒ она отпила остывший горький кофе.

Молодой мужчина уселся напротив и как-то строго взглянул на девушку напротив.

‒ Вики, не нарывайся. Варюша и мой ребенок! Не забывай об этом.

‒ Крестный ребенок, ‒ девушка обидчиво взглянула на него.

‒ Вики, ты точно нарываешься, ‒ голос Андрея прозвучал грубо.

‒ Все, все, извини. Просто пойми, я вся как один сплошной нервный комок. И ничего с этим поделать не могу. Даже если и не хочу переживать, ‒ она сжала руку, которую Андрей протянул к ней. ‒ И кофе не помогает.

‒ С коньяком? – на его вопрос Вика согласно кивнула. ‒ Женщины, что сказать. А Варюша ни чуточки на тебя не похожа. В саду она ведет себя храбро, слушается воспитательницу и ест хорошо, ‒ он посмотрел на Вику и улыбнулся.

‒ Тебе откуда это известно? – девушка недоуменно взглянула на собеседника.

‒ Черт, Вики! Включи мозги. Во дворе XXI век и в садах почти везде установлены камеры видеонаблюдения. Слышала о таком? ‒ с этими словами он протянул свой телефон девушке.

И Вики увидела комнату, где дети сидели за столиками и занимались с воспитательницей. Варя усердно катала пластилин и разговаривала с мальчиком по соседству. На лице не было следов слез, она истошно не звала маму (как это на нее не похоже!) и выполняла всё, что говорила воспитательница. Да так усердно, что временами её маленький язычок высовывался изо рта. Вика улыбнулась, любуясь своей девочкой, и незаметно смахнула слезу.

‒ Все, хватит сопли распускать. У меня нет собой вёдер, чтобы твои слёзы собирать. Ребенок счастлив, чувствует себя превосходно. Ещё бы маму успокоить…  Может, обсудим дела?

‒ Какие дела? На этой неделе меня для дел вообще не существует, ‒ Вика опять взглянула на экран телефона. Тот почему-то предательски молчал.

‒ Может тебе лучше окунуться в работу? Отвлечься, в конце концов.

Андрей не унимался. Ему не нравилось поведение девушки, он уже хотел её схватить и встряхнуть хорошенько. Неужели все матери становятся такими? Или только те, которые сильны на эмоции, ведут себя как истерички?

‒ Вики, я не узнаю тебя. Ты в последние годы всегда была сдержанной, сильной и ничто не могло тебя сломить. Это всего лишь садик, где за детьми очень хороший уход. И именно в этот очень трудно было попасть, родители готовы горло друг другу перегрызть, лишь бы место получить. Дядя Паша постарался, и тебе все на блюдечке преподнесли, а ты всё равно ведёшь себя, как полоумная. Ты и дома-то редко бывала, она больше времени проводила с дедой Пашей, поэтому Варя его так и называет. Тут, считай, то же самое, просто Варя находится не дома, и следят за ней хорошо обученные люди. Даже можно сказать вышколенные. Её там кормят, за ней присматривают, с ней играют и занимаются. Ты должна радоваться, а не вести себя, как истеричка, ‒ он вывалил на нее все, как есть, откинулся на спинку стул.

И ждал… После рождения Вари по отношению к дочери, в гневе Вика была страшнее медузы Горгоны, в такие моменты не только не стоило спорить с ней, но и попадаться на глаза лишний раз не советовалось. Она могла и чем-то запустить, если что-то подходящее было под рукой. И как назло, всегда попадались тяжелые предметы.