– У тебя что-то случилось? – спросил я, после минутной паузы.

– У меня всё нормально, – отчеканил сын, не глядя на меня.

– Как прошла игра?

– Продули, – он безразлично пожал плечами.

– Надеюсь, не десять ноль?

Макс хохотнул, взглянув на меня с нотками возмущения и веселья одновременно.

– Скажешь тоже! Четыре – три. Причём четвёртый с пенальти.

– Тогда другое дело! А соревнования по тхэквондо когда?

Задорный блеск в зелёных глазах сына исчез вслед за улыбкой.

– Они уже начались, пап. Ещё неделю назад.

Я застыл. Макс говорил ещё пару месяцев назад о соревнованиях, но потом состояние сестры ухудшилось и я уехал. После похорон мне хватало забот, чтобы позабыть обо всём. Странно, что Жанна об этом и словом не обмолвилась.

– И когда у тебя следующий бой?

– В понедельник. Я прошёл в полуфинал.

– Даже не сомневался, – улыбнулся сыну, похлопав его по плечу. – Я приду.

Спрашивать, ходила ли Жанна на соревнования, не стал.

– Придёшь? – недоверчиво переспросил Макс. – А работа?

– За день не встанет, – ухмыльнулся я.

– Ну… хорошо. – Оживился он, поднимаясь с места. – Я пойду в дом, окей? Уже прохладно.

– Макс! – обратился к сыну, когда он вынырнул из беседки. – Вы с Алёной будете ходить в одну школу. Приглядывай по возможности за ней.

– По возможности, буду, – Максим криво улыбнулся и пошёл в сторону дома.

***

Прошло несколько дней с тех пор, как я вернулся на работу. За время моего отсутствия никаких глобальных проблем не возникло. Не считая ежедневного появления в компании Натальи Райнес. Некоторым это не очень понравилось. Особенно Дарье Ромадановой, которая давно просилась вести бренд «Фокс» под своим руководством. Но если отбросить негативные эмоции и мыслить здраво, модели Райнес всегда более продуманные. Поэтому в правильности своего решения я не сомневался.

На утреннем собрании, когда Наталья согласовывала со мной отличительный знак весенней коллекции, я поймал себя на мысли, что она выглядит несколько моложе своего реального возраста. Возможно всё дело в миниатюрной фигуре, или же больших открытых глазах и гладкой светлой коже, но перед собой я видел девушку, которой сложно дать больше двадцати пяти лет. Глядя на неё, невозможно допустить хотя бы мысль, что она может быть матерью десятилетней девочки.

– Если делать тёмную окантовку в качестве отличительного знака, мы не можем использовать светлые тона, – довольно резко возразила Дарья. – Это дети, Наталья Романовна, а не восковые куклы. Они имеют такое свойство, как двигаться. Многие родители думают о практичности, и попусту не будут покупать светлые вещи.

– Вы видимо меня не поняли, – спокойно возразила Райнес. – Контраст может быть не только тёмное к светлому, но и наоборот. У тёмных тканей может быть светлая окантовка.

Дарья сдаваться не спешила. Упрямо поджав губы, она поинтересовалась:

– Есть ещё варианты?

– Есть, – Наталья протягивает мне эскиз продолговатого ромба. – Но всё же окантовка мне кажется менее навязчивым и простым вариантом…

– А что у вас, по «деткам» Дарья? – спросил я, внимательно всматриваясь в варианты, предложенные Райнес.

И всё же, я не могу не согласиться, окантовка действительно выглядит менее навязчивой, и в то же время выделяет коллекцию. Просто, не ново, но мы ещё подобного не использовали.

– Я… – Дарья немного растерялась. – Я конечно подготовила некоторые варианты, но думала сегодня мы обсуждаем коллекцию подростков.

– Верно, – согласился я. – Завтра буду ждать ваши варианты по «деткам». Все свободны, спасибо.

Присутствующие засуетились. Наталья одна из первых подхватила папку, когда я остановил её: