Вышла в зал, Санса подняла голову с подстилки, бухнулась спать обратно.

— Ну что, кулема, гулять не хочешь?

Кто бы видел сейчас эту кобылку. «Гулять!?» — резко подняла морду, «Кто сказал гулять!?» — вскочила и помчалась к двери, словно и не спала вовсе.

— Ой, Сань, подожди, я хоть оденусь...

Только сняла ночную рубашку и надела футболку с шортами (термометр показывает наконец-то +30), в дверь постучали. Вышла в коридор, глянула в глазок – Никита...

И не то, чтобы я не рада... Санса отдавила все ноги, вертясь возле двери – чувствует, кто пришел. Вздохнула, открыла дверь.

— У тебя же ключи есть. – Вякнула с порога я, когда этот ангелочек с 2 огромными пакетами протискивался возле меня и замершей от счастья Сансы. Кошусь на пакеты из местного круглосуточного. – Что это вообще такое?

Никита посмотрел на меня, промолчал, прошел на кухню.

Посмотрела в зеркало напротив… Ну, да, не элегантная Лоретта Янг*, я скорее сейчас рыжий лемурчик. Не выспалась от слова абсолютно.

— Плохо спала?

Ставит пакеты на стол, сам же начинает разбирать. Я стою в дверях, смотрю на это дело, запоминаю, куда ставит разные продукты и бытовые принадлежности... . Подзависла, он обернулся ко мне.

— А... да, не без этого.

— Неудобно? – Искренне интересуется.

— Да нет, у тебя крутая кровать. – Не стала договаривать мысль «жаль только, что в комплекте ты не прилагался». – Просто, не спалось.

— Кофе будешь? – Поставил чайник.

Смотрю...

— Слушай, только не говори, что ты теперь будешь тут хозяйничать, раз пустил меня?

— Нет, — Показал на пакеты. – Только продукты занёс, чай попью и скроюсь, не переживай.

Да я и не переживала...

— Кстати, я же говорила, что сама все куплю…

— Это моя квартира. Мне стыдно, что здесь ничего нет.

— Какой-то из тебя слишком добрый арендодатель, Никит.

Улыбнулся. Только вспомнила про Сансу, что так и сидит в коридоре.

— Ты тут... располагайся, я пока Саныча выведу, ладно?

— Давай я с тобой?

Посмотрела на него... кивнула. Выключил чайник.

Ему, кстати, идут эти черные шорты, мышцы на ногах так подчёркивают. Вздохнула, да ему, в принципе, многое идёт, хоть латексом обтяни... о, только не представлять, только не.... Потопали гулять, забрал поводок Сансы. Оглянулась, когда вышли на какую-то смутно знакомую аллею.

— Представь, я только сейчас поняла, что это другая сторона Ленинки. Я с Сансой сюда пару раз доходила, а так – мы каждое утро в этом парке.

Улыбнулся.

— Я, когда жил в квартире, бегал по утрам тут.

— Ты ещё и бегаешь?

Кивнул.

— Иногда, если день не сильно загружен. Но в последние 2 месяца и без этого сильно устаю.

— Что так? – Чисто женское любопытство. Может, его кто-нибудь изматывает... те 2 паучихи, например.

Посмотрел на меня, задумался.

— Не скажешь?

— Да это не секрет, просто... я поспорил, что выиграю 10 боёв из 10 за 2,5 месяца...

— И получишь...

— И получу... свободу.

— Свободу?

Кивнул.

— У нас вроде давненько отменили крепостное право, ты не знал?

Посмотрел на меня.

— Знаешь, любой спортсмен подчиняется тренеру и всей команде. Если этого не происходит – он ничего не добьется.

— Ну смутно понимаю, о чем ты. Но при чем тут твоя свобода?

— Если я проиграю хоть раз, придется уходить в...

— Монастырь? – Перебиваю я, Никита улыбнулся.

— Почти. В тренеры в нашу спортивную школу.

— Это плохо?

— Это не мой выбор, меня полностью устраивает зал.

— Но?

— Но кто-то считает, что я растратил способности там, став совершенно бесполезным. Я захотел доказать обратное – согласился на это безумие. На самом деле, он частично прав, в 25 некоторые только поднимаются на вершину своей карьеры, только входят во вкус, а я… так не захотел. Поэтому оказался «никудышным спортсменом, такому лучше в тренеры идти, пока не поздно».