– Не пойду, вы не имеете права меня тут удерживать, – смело сказала Айпери, но голос всё равно дрожал.

– Улан, тащи её в дом, мне некогда с ней церемониться. Хочу лечь спать.

Мужик схватил за талию, потом закинул на плечо и поволок как мешок с мукой. Айпери кричала и молотила по его спине кулачками, но он не отпускал. Зашёл в открытые Зухрой двери и потопал грузными шагами по лестнице.

Её занесли на третий этаж и поставили перед дверью. Женщина открыла замок ключом, потом Айпери втолкнули в комнату так резко, что она едва удержалась на ногах. Первое, что ударило в сознание – тепло. Не уютное, а тяжёлое, пропитанное дорогими мужскими ароматами.

Взгляд автоматически рванулся вверх – светилась люстра, хрустальные подвесы дрожали или так только казалось.

На стенах шёлковые обои с едва заметным узором, будто кто-то провёл пальцем по пыли. Красивые потолочные карнизы, слишком правильные. Большое зеркало в позолоченной раме – она мелькнула в нём бледным пятном, как моль, залетевшая не туда.

Огромная кровать с низким изголовьем, обтянутым тёмно-бордовой кожей. Постель идеально заправлена, будто её никогда не касались, но на краю лежала белая шёлковая рубашка. Кто-то её бросил небрежно.

Тёмный паркет отполирован до зеркального блеска. Её туфельки оставили на нём грязные следы. «Испортят», – мелькнула глупая мысль.

– Уборная за той картиной, – резко сказала Зухра, потом развернулась и пошла прочь.

Щёлкнул замок, теперь выйти будет нельзя. Айпери даже двери проверять не стала, и без того ясно, что её запрут.

Она втянула голову в плечи, словно пыталась стать меньше. Эта комната была создана для кого-то другого – для человека, который спит здесь. Даже ей в крайней степени стресса понятно, что это жилое помещение.

Панорамное окно было с видом на ночной город. Айпери подошла к нему, огни мерцали, такие далёкие, будто их можно стереть ладонью. Она всхлипнула и снова заплакала. Потом не выдержала и начала рыдать.

Захотелось пить и в туалет. На журнальном столике стоял графин и стакан, всё сделано из хрусталя. Айпери напилась, потом открыла дверь, спрятанную за высокой картиной с пейзажем. Туфли пришлось оставить у входа неприлично ходить дома в уличной обуви. Тапок не дали, но она переживёт, лишь бы выбраться отсюда.

Через пару минут девушка снова зашла в спальню, глянула с тоской на балконную дверь, потом на кровать. Ложиться было страшно, но не спать же ей на прикроватном коврике?

Девушка откинула край покрывала, легла, свернулась калачиком, не сразу, но всё же уснула, всхлипывая.

На улице было раннее утро, когда дверь отворилась. Айпери спала чутко и тут же села на кровати. В спальню заходил высокий молодой мужчина в чёрном костюме.

– Не подходите! Не надо! Я не хочу! – завизжала девушка испуганно.

– Бектур, вот где эту девчонку носит. Ведь сказала ей, чтобы в половину девятого дома была, – взволнованная жена зашла на кухню.

Бектур пил в это время воду и чуть не захлебнулся. Он обернулся и произнёс недовольно.

– Что за дурная привычка, подкрадываться, а потом громко говорить. Напугала меня даже. Девять вечера, прибежит сейчас высунув язык, вот увидишь.

– Неспокойно мне, что-то. Ох, явись только, Айпери, я тебе задам взбучку.

Бектур подошёл и обнял жену. Столько лет вместе, а любовь не угасла. Да, не было той страсти, что в молодости, но он и сейчас бы ни на кого не променял Гульнару.

– Если через пятнадцать минут не придёт, позвони ей. Она уже, наверное, к дому подходит.

– Чует моё материнское сердце, что-то не так.

– Садись, налью тебе воды. Выпей и успокойся. Если бы ты до неё дозвониться не могла, тогда я бы понял твои тревоги, но ты даже не пробовала.