– Я рада, что ты пришел, – Олька улыбается, касается пальцами отцовского плеча.

Смотрю на нее, а в голове вдруг возникает вопрос: не скажи я ей тогда про приглашение… она бы вообще позвала папу сюда? Почему-то у меня складывается стойкое впечатление, что нет.

– Вадим, – мамин голос и надломленная от удивления бровь моментально привлекают к себе внимание.

– Здравствуй, Марика.

– Здравствуй, – ма холодно улыбается, растягивает свои красные губы. Получается ядовито.

Она, конечно, не рада папе, и я уверена, что против его присутствия здесь. Значит, Оля ее не предупредила. Ослушалась.

Они перебрасываются парочкой фраз, а я понимаю, что это лучший момент, чтобы попросить мать о помощи Юльке. Для нее это плевое дело, а для подруги еще один шаг к новой, достаточно сложной жизни будущей матери-одиночки.

– Мам, – перехватываю ее, когда она направляется к другим гостям.

– Что? – звучит очень резко.

– Я… тут такое дело… в общем, моей близкой подруге нужна работа. Может быть, у тебя в офисе кто-то требуется?

– Образование есть?

– Мы с ней вместе учимся.

Мама закатывает глаза и качает головой.

– Тогда у меня точно не найдется для нее ничего подходящего, – произносит с усмешкой, параллельно смеряя меня взглядом. – Мы с тобой уже не раз говорили о разумности твоего образования…

Вытягиваюсь по струнке чисто автоматически.

– Я помню.

Настаивать сейчас на чем-то бессмысленно. Она не поможет чисто из принципа. Вот это надо так ненавидеть мою профессию.

– Кристина! – мамино выражение лица резко меняется. Она смотрит за мою спину. Строгий тон становится елейным голоском, и она вытягивает руки вперед. – Шикарно выглядишь.

Они обнимаются, а я отодвигаюсь в сторону.

Холмогорова не отстает в лести. Делает шаг назад, рассматривая мамино платье сверху вниз.

– Боже, это же последняя коллекция!

– Она самая. Утром доставили из Милана.

Пока они любезничают, я ищу пути отступления, если меня вдруг стошнит от этой сахарной ваты, в которую они превращают адекватную человеческую речь.

Соколова, кстати, поблизости нет. Как это Крис могла отпустить его от себя?  Как только думаю об этой парочке, внимание этих модниц переключается на меня.

– Ты просто шикарно отыграла в клипе, – заявляет Крис, – Марика, у тебя очень талантливая дочь.

Минус тебе в карму, Крис. Жаль, ты не знаешь, что мамочку трясет от одного только упоминания о моей деятельности.

Виду мама, конечно, не подает. Улыбается. Натянуто, неискренне, хотя тут, кажется, все так улыбаются.

– Спасибо, Кристина. Есть в кого, – мама снова смеется, и вот теперь я закатываю глаза.

– Ой, девочки, я вас покину, – Холмогорова ретируется.

Идет к Денису, он как раз снова появился в зале.

– Хочешь всю жизнь быть содержанкой, – мама смотрит вслед Кристине, – как она?

Холмогорова уже виснет на Дене.

– Она, вообще-то, успешная модель.

– Где? Ты видела ее на мировых показах? Может быть, у нее есть контракты с люксовыми брендами?

– Я так далеко не углублялась, – складываю руки на груди.

– Ничего у нее нет. Вон ее главный заработок, – кивает на Соколова и берет с подноса бокал шампанского. – Если продолжишь свою «карьеру», станешь такой же. Веселись, доченька.

Дурдом какой-то. Не хочу я об этом думать и смотреть на них не хочу. Я справлюсь, у меня такого не будет. Никогда!

Отыскиваю папу. Почти весь вечер мы держимся с ним вместе. Не хочу его кидать, да и сама рядом с ним чувствую себя воинственнее.

Уже под конец отец уходит разговаривать с кем-то по телефону. Кажется, это женщина. И я этому очень рада. Папе давно пора начать налаживать личную жизнь.