В телефонной трубке что-то вещал, как всегда, недовольный всем Ершов, а ему, Артёму, впервые за длительное время было наплевать на плохое настроение коллеги. Безразлично всё, кроме маленькой и напуганной девушки, сидящей перед ним. Столько страха и мольбы было в её глазах, что ему нестерпимо захотелось заключить её в свои объятия и пообещать, что всё обязательно будет хорошо.

Что удержало его от этого опрометчивого поступка? Профессиональная этика? Нет. Его природная скромность? Однозначно - нет. Скромным он был, наверное, только в детстве. Хотя и наглостью не мог похвастаться. Заставило его остаться сидеть на месте – её обручальное кольцо. Он не имеет никакого права так утешать её. Он не имеет права начать ухаживать за ней, как мужчина ухаживает за понравившейся ему женщиной. Он вообще не имеет никаких прав, кроме как профессиональных, на сидящую перед ним девушку. И это понимание медленно и верно начало терзать его душу.

Эта маленькая и хрупкая девушка принадлежит другому мужчине. Какая же жестокая насмешка судьбы. Какая несправедливость...

Разговор с Ершовым зацепился в его сознании только благодаря, наверное, чуду. Точно так же на чудо можно было списать и тот факт, что Савченко ни словом, ни жестом не выдал своей мгновенно вспыхнувшей симпатии к чужой жене. Хуже того, к матери двоих детей. И как, вот как только может язык повернуться, чтобы сказать, что эта девушка уже дважды стала матерью? Как ей можно приписать её возраст в полных тридцать два года, если на вид ей не больше девятнадцати лет? Она старше него на шесть лет! А он готов за одну лишь её улыбку бросить весь мир к её ногам.

Дома, поздним вечером его одолела неприсущая ему хандра. Пытаясь отвлечься от неуместных мыслей, он брался то за свою научную работу, то отжимался от пола, то готовил себе чай, к которому так ни разу не притронулся, но в конечном итоге, сдался. Подойдя к окну, он оперся руками о холодное стекло и устремил свой взгляд на яркие огни ночного города.

Артём выдохнул и, закрыв глаза, позволил себе воспроизвести в сознании образ той, что сегодня заставила его сердце биться быстрей. Его губ коснулась горькая улыбка, а руки, что непроизвольно сжались в кулаки, горели желанием разбить вмиг ставшее ненавистным стекло.

«Замай Надежда Сергеевна, у меня есть ровно неделя до нашей следующей встречи, чтобы искоренить свою симпатию к вам из своего сердца», – с горечью разочарования подумал Артем. Его сердце категорически было несогласно с выводом здравого ума.

***

Как же он был глуп, думая, что сможет за эту неделю избавиться от своей неожиданной симпатии к пациентке. Как был глуп, надеясь, что сможет выжечь из сердца образ хрупкой и напуганной девушки. Если днём, поглощенный своей основной работой, а по вечерам тренировками и написанием научной работы, Артём практически не вспоминал обладательницу самых красивых карих глаз на Земле, то ночью сознание рисовало желанный образ Надежды. В этих снах она ему улыбалась. Улыбалась, как девушка улыбается любимому мужчине. В этих сновидениях она пьянила его своими сладкими улыбками и лучистым выражением карих глаз. Обнимала его так крепко и нежно. После таких снов, просыпаясь задолго до будильника, Савченко долго лежал в постели и терзался мыслями: в реальной жизни у неё такая же улыбка?

Под конец недели он пришёл к выводу, что увлёкся придуманным образом, а не самой девушкой. Что стоит пообщаться с ней больше, как его увлечение развеется, словно туман поутру. Поэтому, в понедельник утром он шёл на работу со спокойной душой и уверенностью, что сегодня же его наваждение пройдёт.