― Этот красавчик будет моим! ― самонадеянно сказала Арина Юле, как только увидела Сашу.

― Наглая ты, Арина, ― скептически отнеслась подруга к ее словам. ― Александр Аверин – самый перспективный молодой адвокат города. Глянь на него, мужик приметный, видный. Баринов ему толпу классных телок подобрал. Уверена, что через всех пробиться сможешь?

— Вот увидишь, он станет моим мужем! ― заявила Арина, не желая размениваться на других мужчин. Пусть он явно уступал по финансовому уровню бизнесменам, которые пытались за ней приударить, однако было в нем что-то отличавшее его от всех других богатых мужчин; что-то необъяснимо для нее притягательное и странно волнующее крылось в едва уловимой грации его неспешных движений. Арина всем телом ощутила его неприкрытый, нагловатый взгляд, как ожог по всему телу. Он окинул ее оценивающим раздевающим взглядом от макушки до пят. Хватило несколько секунд, чтобы она почувствовала себя совершенно обнаженной. А в холодной циничной усмешке на красивом лице таилось нечто заставляющее ее подчиняться. Своим женским нутром в молодом адвокате она слёту учуяла невероятную магнетическую мужскую силу и стальной характер.

 Она сделала свой выбор и не прогадала. Через месяц после знакомства с Авериным, она перестала танцевать в ночном клубе, через два месяца переехала к Саше, а еще через три, он сделал ей предложение. Используя свои связи и деньги, Аверин пропихнул молодую жену сначала в институт, а по его окончании, в один из столичных драматических театров. Из несчастного гадкого лягушонка, болтающегося в грязном болоте, Арина превратилась в законную супругу самого дорогого адвоката столицы и известную светскую львицу.

Особого успеха на актерском поприще Арина не добилась. У нее в загашнике лишь одна значимая роль – Нины из “Чайки”, которую отметили критики. В остальном она довольствовалась парой проходных мелких ролей в трех репертуарных спектаклях и преимущественно массовкой. Каждый раз, подходя к расписанию с распределением на новые спектакли и не видя своего имени в списках, Арина давила в себе боль отчаяния. Если поначалу ей пророчили великое актерское будущее, то позже о ней в театре просто-напросто забыли. Тот же Даник, неимоверно восхищавшийся ее красотой и очарованием, не приглашал ее играть в своих постановках.

Вот уже девять лет “талантливая и перспективная”, коей она поначалу считалась, артистка Арина Аверина прозябала в каких-то нелепых эпизодах и массовке. Местные театралы считали, что ей не хватает особого таланта, способностей, изюминки. Режиссеры ее просто не видели. И кроме одной единственной неплохой роли Нины Заречной в самом начале ее карьеры, ничего путного Арина не играла, а “Чайку” сняли из репертуара много лет назад.

Можно пережить, если тебя не замечают один год, но девять лет играть сплошную белиберду, это как минимум болезненно сказывается на творческой самооценке. Арина уже давно потеряла веру в себя, как в актрису. И только очень пожилой народный артист, бывший директор их старинного театра, который и назначил ее на роль Нины Заречной, теперь уже, будучи на пенсии, при виде ее, широко улыбался и говорил:

― Ариночка, не забывай каждое утро напоминать себе, как ты талантлива и умопомрачительно красива!

Наверное, только его слова и поддерживали Арину Аверину. Иначе она давно бы ушла из актерской профессии. Вместе с тем, если уж быть до конца откровенной с собой, Арина знала наверняка, что добровольно никогда не покинет храм искусства. Хотя и существует такая старинная забава у театралов, раз в три месяца, не выдерживая сильного напряжения и трудностей в нервной работе, тяжелый график, каждый актер должен прокричать на весь театр, что он уходит. Как бы то ни было, никто до подачи заявления об увольнении в отдел кадров не доходит, а до кабинета директора и подавно.