Вероятно, внутри меня бушуют гормоны, потому что, несмотря на всю нелепость и абсурдность ситуации, мне действительно весело.

Котов пытается совладать со своими эмоциями, что даётся ему не сразу. В отличие от моего мужа, он не так умело натягивает на себя покерфейс.

– Марат в курсе? – наконец приходит в себя Илья.

Этот вопрос вызывает колюще-режущую боль. Должно быть, нож, вонзённый мужем меж лопаток, дал о себе знать.

– Нет, – морщусь, – и, прошу, сохрани эту информацию в тайне.

Брови Ильи взлетают вверх.

– Почему? Он же отец.

Никак не ожидала, что разговор-откровение у меня завяжется именно с ним. Потому что про малыша я не осмелилась рассказать даже Марье.

– Если Марат узнает про ребёнка… – Резко не хватает воздуха в лёгких, чтобы завершить фразу. – Мне кажется, он меня не отпустит.

Выражение лица Ильи резало не хуже кинжала. Без слов по нему прочитала, что я слишком высокого мнения о собственной персоне и уж тем более переоцениваю чувства Марата ко мне. Или это всё мои собственные опасения? Боюсь ли я, что он предпочтёт свою новую любовь нам с малышом?

Лишь одно я знала точно: ставить перед мужем подобный выбор я не желала.

– Веришь, что Строев способен на такие чувства? – с издёвкой интересуется давний товарищ. И каждая буква в его вопросе причиняет мне боль.

Потому что верила. По крайней мере, ещё неделю назад я в этом не сомневалась.

А сейчас…

– Слушай, наверное, это была дурацкая идея обратиться к тебе. У тебя явно несведённые счёты с моим мужем. Реши их.

Испытывая жуткое разочарование, забрала с лавочки сумку и последовала в сторону дома.

– Вика! – спустя минуту Илья преградил мне путь. – Я осёл.

Он прикрывает глаза в попытке совладать со своими чувствами.

– Я всегда считал, что он недостоин тебя. В юности для него девчонки были как вещи. Не подошла одна, найдёт другую. Никогда не понимал, что ты в нём нашла, – запальчиво выдаёт давний знакомый. – Думаешь, сейчас в его жизни что-то изменилось?

Раньше была уверена в ответе на этот вопрос. Сейчас – нет.

Потёрла лицо руками. Мороз усиливался. Начинала замерзать.

– Ты замёрзла, – Илья зачем-то сжал кончики моих пальцев в своих. Стало теплее. Но этот физический контакт вызывал лишь одно желание – скорее его разорвать.

– Илья, – прячу руки в карманах пуховика, – если не можешь или не хочешь мне помочь, давай завершим этот диалог.

Котов смотрит на меня въедливо, словно пытаясь понять мои чувства. Или угадать, есть ли у него шанс. Но я не хотела его обнадёживать взамен на услугу.

Впрочем, должно быть, это глупо. Ведь мне больше не к кому обратиться. Насколько мерзким будет пофлиртовать с Котовым, намекнуть ему на возможное будущее, чтобы получить взамен желаемое?

Нет. Не могу так.

– Хочу!

Руки Ильи вновь оказываются на моих плечах, и мне неприятна эта его потребность всё время меня касаться. После стольких лет принадлежности одному мужчине его близость вызывает отторжение.

– Но насколько ты уверена, что Марату не стоит знать правду?

Вновь подкатывает дурнота. Слабость в мышцах такая, что мне даже не хватает сил убрать с себя руки Котова. Его вопрос эхом звучит в моей голове, пока я рассматриваю белоснежное покрывало на земле и елях.

Взгляд блуждает.

Илья зачем-то вновь и вновь повторяет моё имя. Но становится всё дальше и дальше. Белое превращается в чёрное. Неожиданно для себя падаю в пустоту.

– Вика!

Прихожу в себя в совершенно другом месте.

Испуганно разглядываю смутно знакомый салон автомобиля Котова. Голова всё ещё тяжёлая. Поясницу тянет. И больше страха я ощущаю лишь боль.