— Что ты творишь? Как же твоя спутница?

— Так и думал, что ревнуешь, — протягивает, выглядя при этом самодовольно, вталкивая меня в теплицу.

— Я хочу уйти! — шиплю, но Берслану плевать, он заходит следом. Теснит меня, пока не вжимаюсь спиной в стеллаж с рассадой.

— Ненавижу тебя! Я все тебе уже выплатила, — последнее слово произношу с омерзением. — Я больше не буду играть в твои мерзкие игры! В хозяина и рабыню, найди уже другой трофей!

— Жень, ты ревнуешь что ли? — спрашивает насмешливо.

Замираю. Все так странно. Впервые слышу, как он обращается ко мне по имени.

Отрицательно мотаю головой. Но одновременно прислушиваюсь к себе…

Я действительно отчаянно ревную. Невыносимо видеть его с другой. 

С надменной, идеальной красоткой. 

Хочется думать, что он пришел с ней, чтобы позлить меня.

Но вряд ли это так. 

Несколько секунд Бес молча смотрит на меня. Глаза в глаза. Не выдерживаю этого огненного пристального взгляда. Первой отворачиваюсь.

— Чего ты хочешь? Чтобы я закричала? — спрашиваю вымученно.

— Возможно. Мне нравится, когда подо мной кричат.

У меня с самого начала не получалась противостоять ему. Бесполезно пытаться. Но тогда что? Позволить ему делать и говорить все что захочет? Не сопротивляться? Может тогда ему станет неинтересно?

Стоило появиться этой мысли как внутри все вскипает от протеста. Я никогда не стану безвольной куклой для него!

Снова дергаюсь, но вырваться не могу. Бес прижимается ближе, одной рукой он обнимает меня за талию, другой касается шеи, ведет по ней, ниже, в вырез платья. У меня вырывается стон. Тело напряжено как струна, я едва дышу. Пульс стучит в висках, оглушая.

— Почему ты так возбуждена, Евгения? — произносит вопрос, за который мне хочется его убить. 

— Со мной больше ничего не получится. Оставь меня в покое! Лучше иди за этой своей… — мой голос срывается.

— Уверена? — рука Беса самым бесцеремонным образом ныряет в лиф платья. Он сжимает мои груди. Нависает надо мной. Вжимает в стеллаж сильнее, так что становится больно спине. 

— Что ты делаешь? Совсем больной, — начинаю паниковать. Целая куча народу в саду, буквально в нескольких шагах. Если кто-то нас заметит…

— Ты возбуждена, девочка. Весь вечер наблюдаю за твоим напряжением. Что происходит? Жалеешь, что сбежала тогда от меня? 

— Нисколько!

— Уверена?

— Ты понимаешь, что нас могут увидеть? — я уже готова умолять этого монстра, чтобы отпустил меня. Не хочу, чтобы нас застали. Не вынесу позора.

— Тогда поехали со мной. Прямо сейчас.

Берслан

Наверное, с моей стороны было жестоко поступать так с девочкой. Провоцировать. Рисковать, что нас увидят.

Я не боюсь гнева отца, уже столько раз испытывал его на себе — похрен абсолютно. Но скандал вышел бы знатный. Сынок лапает на дне рождения отца прислугу. Хочет трахнуть прямо в теплице. На празднике есть журналисты, они с удовольствием обмусолят этот случай в прессе.

Только Женя не похожа сегодня на служанку. Скорее, на принцессу. Ненавижу чертово платье в пол. Да, оно безумно ей идет, но слишком неудобно для тех действий, которые хочу совершить с ней. Задрать подол платья до пола — непростая задача.

Хочу проверить, стало ли ее белье влажным. Если да — меня ничто не удержит.

Меня дико бесит одержимость, которую вызывает эта девочка. Зависимость. Ломка.  

Надо уйти. Отпустить. Есть и другие возможности трахнуть Евгению. Когда в доме будет меньше людей. Не сегодня. У тебя есть Ника на вечер. Которая с радостью выполнит любую твою фантазию.

Но как же сложно отказать себе в удовольствии дразнить эту дикарку. Столько эмоций у нее на лице. Абсолютная искренность. Никакой игры.