— А ключ у тебя откуда?

— У мамы взяла неделю назад и сделала дубликат, — признаюсь я, и мне стыдно. Правда, стыдно. — Она же завуч, и у нее есть от приемной ключи. А сам кабинет секретарша обычно не запирает, я видела, когда заходила к ней.

— А ты продуманная преступница, — с одобрением кивает Громов. — И что дальше?

— Я зашла в приемную, закрыла за собой дверь, пошла в кабинет директора, а там оказалось ужасно темно. И у меня не получилось сделать то, что я хотела.

Да, все из-за этой темноты. Я не ожидала, что там будут такие плотные ставни на окнах. Даже приоткрытой двери кабинета не хватало, чтобы нормально все разглядеть. Тем более, что в приемной я тоже свет не включала — боялась, что заметят.

— А что ты хотела сделать?

Короткий выдох. Придется признаться, да?

— Я хотела подложить ему огромных тараканов, — бормочу я. — В ту коробочку, из которой он постоянно жрет свои леденцы.

В кабинете у директора я была два раза. Один раз потому, что он не мог найти мою маму, и вызвал почему-то меня, а другой — когда он угрожал мне отчислением за то, что у меня была пересдача по истории экономических учений. В тот раз на пересдачу пошла вся группа, потому что преподаватель поймала двоих на списывании. Но отчислением угрожали только мне. Я тогда с перепугу сдала на высший балл. Одна со всего потока.

До сих пор помню мерзкий хруст этих круглых леденцов, которые он во время разговора закидывал себе в рот, и этот химический запах лимона.

Тараканы бы ему ничем не угрожали. Но очень хотелось, чтобы директор хотя бы на мгновение испытал ужас, гадливость и беспомощность. Чтобы на мгновение ощутил себя не хозяином положения, а жертвой.

— Вау! Охереть, ну у тебя и фантазия, — почти восхищенно присвистывает Громов. — И как? Получилось?

— Если бы получилось, я бы тут не сидела, — бледно улыбаюсь я. — Было темно, я запнулась…

И дальше все было как в плохом фильме. Коробка с купленными в зоомагазине тараканами вылетела у меня из рук, я наклонилась за ней, но крышка от удара слетела и мои пальцы вместо картона коснулись этих мерзких хитиновых спинок. Я дернулась, подскочила, спиной наткнулась на кресло, оно поехало куда-то в сторону, раздался почему-то металлический звон, затем звук бьющегося стекла и…

— А потом я просто убежала, — договариваю я, все еще не решаясь поднять глаза на Громова. — У меня все ботинки были мокрые, хорошо, что на камере это не заметили. Никогда не думала, что можно креслом разбить аквариум, там же такое прочное стекло.

— Не креслом, — лениво поправляет он. — Там в кабинете стояли металлические стойки для новых колонок в актовый зал. И ты их, походу, толкнула креслом. Выбила страйк как в боулинге! Одним ударом пиздец и рыбам, и аквариуму. Зачетно. Похоже, ты не такая уж серая мышь, какой прикидываешься, Лаура.

— Лия.

Громов довольно ухмыляется. Я не верю, что у него проблемы с памятью, просто ему нравится так надо мной издеваться.

Интересно, я достаточно его развлекла, чтобы он не стал спрашивать, зачем я вообще решила мстить директору? Кажется, да.

У Громова вдруг пиликает сообщением телефон. Он берет его, быстро смотрит на экран и убирает обратно в карман.

— Ладно, на первый раз достаточно, — говорит он мне деловито. — Пристегнись, отвезу тебя домой.

— Не надо! Спасибо! Я лучше сама доберусь.

— Если бы я хотел знать твое мнение, я бы его спросил, — скалится Громов. — Адрес, кукла. И давай побыстрее. Думаешь, у меня нет других дел кроме тебя?

Я медленно выдыхаю, пытаясь не закричать, и называю наш домашний адрес.