Но именно в этот момент до нас доносится волна шума: по лестнице поднимается галдящая компания человек из шести. Шикарные девчонки, надменные парни, они переговариваются, хохочут и направляются…

«Нет, только не к нам!» — мысленно бормочу я.

Но пора уже привыкнуть к тому, что высшие силы меня игнорируют, потому что подходит эта компания именно к нам.

— Зак!

— Здорово!

— Привет, зай. Шикарно выглядишь!

— Ты рано!

— Уже заказал бухло?

И только тут эта компания вдруг замечает меня и замолкает. Вид у них у всех такой, будто они в коровью лепешку наступили. Я слышу сдавленные смешки, вижу презрительные удивленные взгляды, которыми они ведут, будто липкими руками, по моим собранным в пучок волосам, по моему лицу без косметики, моему бесформенному пиджаку…Это ужасно. Это унизительно.

Громов меня для этого позвал? Чтобы они все надо мной посмеялись?

— Зак, а это кто вообще? — спрашивает с кривящейся мордочкой какая-то миниатюрная брюнеточка.

— Мой телохранитель, — не моргнув глазом, отвечает Громов. — Элитный, как вы понимаете. Экстра-класса. Отец других на работу не берет. Садитесь, чего застыли.

6. Глава 6. Когда я вступаю в игру

Тишина воцаряется такая плотная, что ее можно резать ломтями и продавать. Например, в школы. Уверена, спрос был бы огромный.

Господи, да что за ерунда лезет мне в голову?

И что за ерунду несет Громов?! Он совсем крышей поехал? Хочет еще сильнее надо мной поиздеваться? Мало ему того, что я тут выгляжу абсолютной уродкой по сравнению со всеми и что даже у уборщицы этого клуба, которая протирает пол возле сцены, вид лучше, чем у меня?

Но внезапно компания Громова, вместо того, чтобы заржать, осторожно переглядывается, и та самая брюнетка, которая только что кривила личико, вдруг робко делает шаг вперед и неуверенно говорит:

— Здрасьте. А нам сесть можно или ты нас сначала досмотреть должна? Мы если что через металлоискатель проходили.

До меня только через секунду доходит, что это она меня спрашивает. Не Громова. Меня!

— Можно, садитесь, — ляпаю я.

И ловлю краем глаза его искрящийся смехом взгляд, при том, что лицо у Громова абсолютно серьезное. Но глаза! Они же выдают его с потрохами! Неужели этого никто, кроме меня, не замечает?

Ребята быстро рассаживаются, заполняют все свободные места, и я оказываюсь с одного бока притиснута к твердому бедру Громова, а с другой на меня дышит приторными духами и мятной жвачкой рыжая кудрявая девушка.

Она же с любопытством поворачивает ко мне голову и спрашивает:

— А как тебя зовут?

— Лара, — отвечает за меня Громов.

— Лия, — на автомате поправляю я.

— У нее много имен, — поясняет Громов таким скучным и обыденным голосом, что его почти невозможно заподозрить во лжи. — Конспирация.

— А я Мари, — рыжая аж подпрыгивает от любопытства. — А пиджак — это у тебя специальная форма такая?

— Это чтобы удобнее было оружие прятать, — объясняет Громов небрежно.

Несколько девушек за столом ойкают, а парни обращают на меня заинтересованные взгляды.

— И че, типа все прям так серьезно, что пушку надо таскать, да? — тянет один из них, с кольцом пирсинга в носу и ярко-зеленым ежиком волос.

— Да, — осторожно отвечаю я.

— А какая модель?

Громов хмурится и уже открывает рот, чтобы меня спасти, но я его опережаю.

— Глок, — небрежно говорю я, хотя у самой колотится сердце. — Семнадцатый.

От парней раздается уважительное «уууу».

— А можно посмотреть ствол? — спрашивает какой-то белобрысый раскачанный лось.

— Вон у Бори его ствол посмотри, — вдруг рявкает Громов. — И свой ему можешь заодно показать, если так интересно. А от моего телохранителя отвянь.