– Что ещё придумаешь? – хмыкает Кирилл. – Дети? Религия? Ориентация? 

Боже... 

Закатываю глаза. Он невыносимый циник. И правдоруб. И мне сложно находиться с ним в столь тесном пространстве. Не после того, что между нами было...

– Мне нужно на сцену, – вновь напоминаю, но всё ещё не двигаюсь с места.

Жду, когда Соболев меня пропустит. А он опять не спешит это делать. Претенциозно смотрит в открытый шкаф. Хмурит брови, изучая мои новые сценические наряды.

– А у тебя есть что-нибудь приличное? – спрашивает на полном серьёзе.

Да какое его-то дело?

– У меня всё приличное, – пытаюсь надавить на дверь шкафа, чтобы захлопнуть её перед носом парня. Но мне мешает его нога. – Что не так с моей одеждой? 

Сдавшись, отпускаю дверь и провожу ладонями по лоскуткам ткани короткой юбки, незаметно тяну её вниз. На самом деле всё очень неприлично, но Соболева это не касается. 

– Всё не так, – он отвечает прямо, немного сместившись ближе. – Ты же старшая сестра, как мне только что стало известно. И вот какой пример ты подаёшь младшей?

Он тоже проводит по лоскутам подола моего откровенного платья. Не касается кожи, лишь ткани. Но у меня волоски на коже встают дыбом от этого прикосновения. Заставляю себя не вжиматься в зеркало слишком явно. Опустив веки, прячу испуганный взгляд под ресницами. Стараюсь затаить дыхание, чтобы не дышать его парфюмом. 

От Соболева пахнет именно теми же цитрусовыми нотами с пряными примесями, как и тогда, четыре года назад. Этот запах в сочетании с запахом его кожи на фоне лоска дорогой одежды и расслабленных движений тела может вскружить голову любой девчонке. И не обязательно дурочке. 

А самое интересное то, что Соболев не старается понравиться или поразить даму в самое сердце своим идеальным внешним видом. Нет, он ничего такого не делает. Но всё же всегда окружён представительницами противоположного пола, и его это устраивает. И их тоже, по всей видимости.

От прикосновения его ладони к шёлку платья пробегает статический разряд. Я почти подпрыгиваю, а Кирилл ухмыляется и вновь скрещивает руки на груди, одарив меня снисходительным взглядом.

– Ты не знаешь, от чего отказываешься, Ася, – заявляет самоуверенно. – Наверное, не каждый день тебе предлагают помощь подобного характера. Ты же хочешь петь?

Конечно, хочу... Но отрицательно качаю головой и произношу тихо, но с нажимом:

– Меня это не интересует. Спасибо за твоё участие, но я как-нибудь сама.

– Самостоятельная, значит? – он хмыкает, но на его лице нет ни толики веселья. 

Сдвигается чуть ближе, носом почти задевая мою макушку, и нависает коршуном надо мной. 

Его явно беспокоят мои отказы. Мы в тупике! Я не соглашусь на то, что он хочет предложить. А он, похоже, не отступит. 

Меня спасает решительный стук в дверь.

– Ась, у тебя всё нормально? 

Наш бармен Артём всё-таки заметил, что я не вышла на сцену. Хочу ответить, но Соболев вдруг неожиданно кладёт указательный палец на мои губы. В его серых глазах вспыхивают озорные смешинки. 

– Ась, ты тут? – допытывается Артём. Вновь стучит в дверь. – Ась?..

Я смотрю в глаза Кирилла и не понимаю, чего он от меня хочет. Когда Артём уходит, и Соболев позволяет мне говорить, всё равно не знаю, что сказать. 

Он странный... Пугающий своей странностью. Заносчивый... И сейчас я не понимаю, как тогда могла им увлечься. 

3. Глава 3

Соболев 

– Почему ты так сделал? – тихо выдыхает Ася.

Даже когда она просто говорит, её голос ласкает мой слух. Я невольно прижимаюсь к ней ещё теснее, а она отстраняется, насколько это возможно… А потом судорожно облизывает губы, на которых только что был моей палец. Через мгновение осознаёт всю чувственность этого движения, и её щеки заливает румянцем. Но она прячет смущение за маской возмущения.