А я была рада, что тема детей с Максом подниматься не будет. Я не могу, ему не надо. Все счастливы. Пусть недолго, за то активно.

Дальше мы ушли с головой в обустройство сельского быта. Максим с тетушкой Ираидой взялись за все настолько глобально, что мы с тётей Машей боялись даже слово вставить.

- Иришка, пока твой мужик занимается домом, ты бы на рыбалку сходила, - как-то в один из дней предложила мне родственница, когда мы ползали по грядкам в парнике, раскладывая мелкие семена листового салата.

- Мне кажется, это мужское времяпрепровождение, - слегка недоумевала я.

- А когда маленькая была, очень любила, - в ответ тоже удивилась тетушка.

Я стала припоминать, о чем идет речь. Не смотря на то, что уже давно была не ребенок, краска залила лицо. Воспоминания нахлынули, и стало нестерпимо жарко в теплице.

- Тебе плохо? – вышла со мной на свежий воздух заботливая женщина.

- Нет, просто неловко стало. Я не маленькая тогда была, а подросток уже. И не рыбалка мне нравилась, а сосед Гришка. Он приезжал к соседке напротив. И любил ходить на рыбалку. Точнее, так говорил. Мне семнадцать было, а ему уже почти тридцать. На меня он не обращал своё внимание, вот я и пыталась, хоть как-то засветится на его радарах.

- Получилось? – с удивлением спросила тётя Маша.

- Нет, - вздохнула смущенно, - я тогда так любила поспать, что все время будильник переключала и не могла встать пораньше. А когда я шла к озеру утром, он шел уже обратно с удочкой. И в мою сторону не смотрел.

- Будет он смотреть! Удочка уже уставшая, кокошки пустые, - напугала громким голосом соседка, - Он же не на рыбалку ходил, а с соседней улицы замужнюю дуреху драть спозаранку бегал. Она к утреней дойки в коровник спешила, летом сокращала путь через луг с озером, а там, в кустах, Гришка ее ждал. Холеный, языкастый, поджарый хахаль. Ей каждое лето руководство грозилось выговор за опоздания влепить. Но летом она счастливая была, расторопная, все дела ладились у нее, с работой справлялась быстрее всех. Вот и не трогали. А по осени грустная становилась. Все из рук валилось у нее. Но раньше всех на работе была, позже всех уходила, что опять руководство устраивало. К зиме в себя приходила. Всю весну нормально работала. А летом ее опять в кустах Гришка ждал. Они так пять лет кусты на озере мяли. Пока ее муж не проспался и не пришел в те самые кусты. А может не сам пришел, привели, может. Народ то у нас завистливый, до чужого счастья охотливый. Короче подрались. Да так, что и этой горемычной наваляли. А она беременная была. Не то от Гришки, не то от мужа. Короче скинула она ребеночка. Гришка слинял, и больше в деревню не показывался. А после и бабку свою перевез. Вон, дом до сих пор пустой стоит. А девка, видимо любила, а может, просто дура была. Сначала с мужем своим прикладываться стала к бутылке. Коровы ее стали сторониться. Начальство ругалось. Муж изводил, все говорил, простить не мог. Она пошла и утопилась.

- Ах, - всплеснула руками я, - зачем же так?

Ираида только плечами пожала. А тётя Маша засмущалась и стала демонстративно тряпочку с семенами, в которой они были замочены на ночь, разворачивать и сворачивать.

- Какая ты была на мужиков не разборчивая, - насмешливо прозвучал голос Макса.

- Девчонкой была, - тут же, как бы защищая меня, вступила в разговор родственница, - Он такой завидный был. Говорил красиво. Да, и сам был очень хорош. А молоденькой, да наивной, много ли надо? Раз уж бывалая и замужняя и то повелась?

- Проспала ты свое счастье! Надо было раньше вставать, чтобы красивого охомутать! – подмигнул мне Макс.