― Моя леди, куда прикажете ехать?

Раздумываю недолго.

― В «Сладкие пальчики». Слышала, в этой пекарне отменный кофе и булочки.

____________

Дорогие читатели, буду благодарна вам за подписку на мою страницу и поддержку этой истории)) Впереди интересно) Присоединяйтесь. У книги есть визуализации, их можно просмотреть в моем блоге: https://litnet.com/shrt/9fhX

2. Глава 2

Щурясь от наслаждения, лакомлюсь заварными трубочками, они, и правда, чудо как хороши. Крем нежный, плотный, просто экстаз. Кофе приятно горчит на языке, и всё бы было прекрасно, если бы над ухом не жужжала назойливой мухой моя дуэнья, – так и хочется ей трубочку в рот запихнуть, чтобы чем-то занять наждачный язык.

— Леди, негоже так обращаться с собственным мужем, – записью на повторе зудит худая как палка горничная в чопорно строгом чёрном платье. — Женская добродетель – всепрощение. Мужчины, они же как теля на верёвочке, поманишь их сладью задранных юбок, и бегут не разбирая дороги.

Жую усерднее.

— Мадам, ну, что же вы молчите? Мужская измена – вовсе не измена, они же все поголовно полигамны, им обязательно нужна любовь для здоровья, – тоном мозгоправа взламывает мне черепушку она. — Вы просто слишком молоды, леди, и многого не понимаете. Удел женщины – покорность и смирение, вам нужно было простить мужа за его маленькие грехи, выгнать любовницу и ублажить супруга.

Сочувственно гляжу на горничную и ласково уточняю:

— Каргина, напомни мне, будь добра, почему я тебя не уволила?

Женщина давится воздухом и с обидой взирает на меня.

— Потому, моя дорогая леди, что я единственная, кто остался вам предан, так вы говорили.

— Ага, – живо киваю, забрасывая в рот остатки сладости. — Напоминай мне об этом почаще, и себе заодно. Ты мне осталась предана, а не моему кобелю-мужу, так что, будь добра, вот всю эту каку, что выплюнула из своего рта, больше никогда не упоминай.

— Но, моя леди!

— Уволю!

— Поняла вас, мадам.

— Прекрасно, моя дорогая, – улыбаюсь благодушно, обтираю руки салфеткой. — Я на минутку.

― Мадам?

― В уборную отойду.

Каргина уныло кивает, принимается выхлёбывать чай, ну, хоть так.

Один единственный туалет оказывается занятым, вот только оттуда доносятся недвусмысленные стоны и шлепки. Возмущённо хлопаю по двери.

― Эй! Что за дела? Снимите себе номер и занимайтесь в нём чем угодно, это общественное место, между прочим!

Стоны становятся громче, шлепки интенсивнее, неизвестная девица орёт так, что кошки в период гона обзавидовались бы. А главное, на всю эту театральщину никто не обращает ровным счётом никакого внимания, мне из-за шторки видно, как бармен невозмутимо натирает чашки, официант с приклеенной улыбкой спокойно обслуживает гостей. Подозрительно.

Девица по ту сторону визжит, будто её там не того-этого, а режут, честное слово.

― Вы её там жрёте или что?

Стоны превращаются в медленные, тягучие, усталые.

― Фальшиво! ― радостно заявляю. ― Вылезайте давайте уже, фаянсовый друг один, а нас много. Моя очередь!

Щелчок замка, наружу первым делом белкой выскальзывает весьма симпатичная брюнетка с идеальной укладкой волосок-к-волоску, будто и не шпилили её минутой ранее, недовольно щурит голубые глаза и, фыркнув гордой кобылкой, царственно шествует в зал. Ухмыляюсь гаденько. Ишь, цаца.

Оборачиваюсь, сталкиваясь с очень высоким мужчиной, ухмылка малость увядает. Задираю голову, рассматривая скульптурное лицо, в том смысле, что такие лица бывают только на барельефах: точёные, с широкими скулами, падающими на высокий лоб чёрно-пепельными непослушными прядями, но больше всего выделяются темные инфернальные глаза, в которых проскальзывают зелёные разряды. Маг, причём сильный. Чёрт, в туалет как-то уже перехотелось.