33. Глава 33.

*** Максим ***

Как по мне, все получилось. Если сначала Лана брыкалась как молодая кобылка, то после посещения врача стала спокойной, ласковой киской. И ее уже не надо принуждать и уговаривать. Она сама раздвинула передо мной ноги, сама выгнулась и сладко простонала, когда я языком прижал клитор. Жадно втянул пьянящий аромат и завис на нем, продолжая вылизывать. Пить сок, который не сравнится по вкусу с самым вкусным нектаром.

И нет ничего лучше, чем касаться языком, слушать не сдержанные пошлые стоны, чувствовать в волосах ее тонкие пальцы.

В башке гудит. Сердце отбивает ритм, желание хлещет по лицу, и хочется уже скорее туда. В самое нутро. В тугую, горячую плоть, что крепким кольцом сожмет меня. Стиснет член, выпуская наружу лютого зверя. Первобытное существо, которое даже не думает, что когда-нибудь отпустит свою женщину. Скорее по башке даст.

Дубиной.

Той самой, что уже болит от прилива крови. Той самой, что уже наружу рвется, чтобы ворваться глубоко внутрь.

Достаю ее, освобождаю, рукой натачиваю, чтобы проникновение было без заминок, чтобы ощутила меня всего. Без остатка приняла. Чтобы и не думала никогда сбежать или бросить.

Однажды отпустил, больше я такой ошибки не совершу. Только разберусь с Андроновым, вышибу мозги тому, кто лишил меня Ланы на три долгих, одиноких года, кто решил, что может управлять нашей судьбой, и стану, наконец, полноценным человеком.

Такой я только с ней.

Без нее я просто существо. Просто никто. С ней хочется жить. Ради нее сворачивать горы. И смотреть. Смотреть, как она натягивается струной, как открывает рот в безмолвном крике, как стягивает мои пальцы мышцами влагалища, снова и снова кончая.

— Макс, Макс, господи.

А самое главное, быть дома. Внутри нее. Вставить аккуратно, не потревожить ту нирвану, в которой она живет, в которую я ее погружаю снова и снова. С головой. Чтобы захлебнулась. Чтобы знала, чья она собственность.

— Лана, — зову хрипло, пока член протискивается в пульсирующее отверстие. Пока кровь приливает к мозгу, пока сердце готово вырваться из груди. – Лана, я знаю, что такое любить тебя. Это воздухом дышать. Свежим, морским. А без тебя, как газом. Травишься. Дохнешь.

— Максим, господи, прекрати, не говори это, — почему-то плачет она, и я делаю толчок, вхожу так глубоко, что яйца о задницу шлепаются. Создают звук, стрелой в мозг входящий. Так же резко, как вбиваюсь в любимое, самое сексуальное тело. Мягкое и упругое одновременно. Идеальное. Мое. Выжигаю клеймо членом, подтверждаю свое право с каждым ударом конца о матку.

— Я эгоист, Лана, я жить хочу. Дышать. Тобой хочу дышать, — рычу на каждый толчок, беру за задницу и поднимаюсь наверх. С ней. Чувствую, как ее плоть вокруг члена плотно сжимается. Как внутри меня ураган бушует, как сперма просится наружу, но я сначала еще на один оргазм посмотрю. На стол Лану кладу, ноги высоко задираю и толкаюсь глубже. Сильнее. Резче.

До ее крика. До собственного стона, пока внутри все не начинает огнем гореть. Мозг плавится. И дыхание перехватывать. С ней каждый раз, как на гору забираешься. Как будто на краю скалы стоишь. И страшно, и охуенно.

— Кончай, давай, со мной, Лана… — прошу, молю и стискиваю грудь руками, сжимаю соски и рычу, пока яйца как будто кипятком ошпаривают, член будто в капкане сжимает, а сердце вскачь.

Лана кричит, и я ловлю ее возглас ртом, рычу и заливаю нутро спермой. Не сбиваю ритм, а наслаждаюсь каждым пароксизмом. Каждой затихающей фрикцией. Долго целую дрожащие губы, долго ловлю стоны, долго чувствую, как Лана сотрясается в экстазе. Ловит кайф, что сжигает нас в грешном костре. Как она жадно обвивает меня ногами и шепчет вдруг: еще.