Сейф за картиной? Как пошло.

Убираю преграду и поворачиваюсь к Глебу.

Буравлю взглядом, но тот словно каменное изваяние. Ладно…

Подхожу к нему и достаю телефон.

— Полиция? Вас беспокоит Максим Андронов… Да, да, тот самый. Мне угрожают, — говорю и тут Глеб испуганно вскакивает. Мотает головой. — Да, да, моя жизнь под угрозой. Записывайте адрес.

Глеб тут же сайгаком скачет к сейфу и набирает нужный код, отходит от открытого тайника.

— А нет, мне показалось. Москва. Сами знаете. Время неспокойное. Всего наилучшего, — кладу я трубку и подхожу к детективу.

— Не очень-то разумно использовать полицию, как личную охрану, — говорит этот лысеющий ловелас, и я бросаю на него взгляд.

— Не очень-то разумно не слушаться убийцу, — нахожу папку с фамилией «Андронова Светлана» и трясущейся рукой забираю. Мое.

— Вы не убийца, — как-то неуверенно шепчет мужичок с небольшим пузом.

— А два трупа, которые мне приписаны три года назад, думают иначе, — вонзаюсь в него взглядом и тот резко делается меньше в росте. Хотя куда бы, казалось, меньше.

Сую папку ему в белеющую харю.

— Отца делишки?

Глеб стирает со лба капли пота и кивает.

— Он не видел ничего. Просто просил собрать информацию и держать вас от нее подальше.

— Ясно… Отцу сообщишь, что ничего не изменилось. Это понятно?

— Да, а что мне…

— И после его смерти я заплачу тебе в два раза больше, чем он.

Влажные паучьи глазки загораются алчным сиянием. Глеб кивает, но тут же ловит ртом воздух, когда я рукой сдавливаю горло.

— Если он узнает, то на моей совести будет третья человеческая жизнь. Доступно объяснил?

— Весьма доступно…

На выходе бросаю пачку денег ему на стол и выхожу, уверенный, что ради бабла этот урод продаст и маму родную.

А отец больше не заплатит. Он до жути жадный.

И то, что он решил заплатить детективу больше в два раза, говорит о сильнейшем интересе в том, чтобы мы с Ланой друг друга не нашли.

И я очень сомневаюсь, что дело в моральной стороне вопроса.

Как раз слово «мораль» отсутствует в словаре Андронова.

Продажа детей, проституция, шантаж, заказные убийства, финансовые махинации. И это только верхушка того, с чем я столкнулся за последние три года.

В душе давно поселилась мрачная пустота и безразличие ко всему происходящему. Я делал вид, что учусь всему, а на самом деле готовлюсь. Андронов должен напороться на то, за что так долго боролся.

Хотел сделать из меня такого же ублюдка и подонка, как он сам.

Отлично…

Только вот забыл, что порой оружие в руках взрывается.

Возле дома устало прикладываюсь к рулю и поворачиваю голову к красной папке.

Она вспышкой горит в мозгу. Лана. Блять, она вообще не изменилась. Даже покрашенные волосы и новая стрижка не смогли скрыть лица, в котором я знаю каждую черту.

И глаза эти огромные. Перепуганные. Такие я их видел в первый раз. Мы встретились случайно. В лесу. Нас тут же накрыло. Нам даже представляться не пришлось. И момент знакомства как-то сам собой стал лишним.

Если бы не голос лучшего друга вдалеке, я бы ее взял. Прямо там. И она ведь была готова.

Раскрыла свои стройные ножки, показывая мне мокрые после дрочки лепестки. Окружила меня терпким, мягким как пуховая перина, запахом.

Подношу к носу пальцы.

Он и сейчас не изменился. Все такой же сладкий и дурящий башку.

Уже тогда нам нельзя было быть вместе. Она дочь мэра, а я детдомовец.

Но мне было плевать на «нельзя». Как и сейчас плевать на наше кровное родство. Только вот ей надо это объяснить. Чтобы меньше думала, и больше улыбалась. И стонала. И кричала от оргазма.

Я слишком долго живу мыслью о ней. Лишь она держит меня на плаву и не даёт сдохнуть в этом дерьме, что называется приличным словом Андронов и ко.