И это просто офигеть какая суперская новость! Потому что клуб, в котором я и встретила чудовище, рубящее сейчас дрова, располагается относительно близко. Что уж говорить о городе!

Вот почему он так быстро вернулся со своих «дел»! На машине – это полчаса езды туда и обратно.

Просматривая карту самым внимательнейшим образом несколько раз, запоминаю дорогу и на всякий случай несколько разных маршрутов. Благо таковые имеются. После чего сворачиваю приложение и открываю мессенджер.

Первым порывом было сообщить хоть кому-то о том, где я и что со мной случилось, но я его настойчиво подавляю, и отбрасываю, как бесполезный.

Пролистывая беседы, замечаю, что никто, кроме матери мне не писал. И это странно. Групповой чат кишит обсуждениями предстоящей зачетной недели и только. Никаких угроз для Соловьёвой, что её могут отчислить. Никакого беспокойства, почему не посещаю пары.

Открываю чат «Мама» и включаю единственное голосовое, не забывая периодически поглядывать в сторону входной двери:

- Привет, как дела, доченька? Слышала, ты заболела. Надеюсь, у тебя всё хорошо. Приехать с отцом не сможем, только-только вылетели в Чикаго на съемки. Сама понимаешь, работа не ждёт. Скорейшего выздоровления, солнышко. Любим, целуем. Постскриптум: если нужно будет кому-то присмотреть за тобой, пока температуришь, или помочь принести лекарства, позвони Наталье Ивановне, твоей бывшей няне, она приедет.

Вздыхаю, убирая телефон от уха. Настроение сразу же портится горьким послевкусием ненужности и неважности для собственных родителей. Но я заставляю себя переключиться на другую мысль, более важную на данный момент – если я не помогу себе сама, никто мне не поможет.

Так, в голосовом мама сказала, будто ей сообщили, что я якобы  болею. Неужто Дениска позаботился о том, чтобы меня точно никто не искал?

Что ж… Значит, нужно выждать подходящий момент для побега, когда зверь не будет подозревать. Поэтому для начала выясним, где он прячет машину.

8. Глава 8

Входная дверь распахивается только спустя час после того, как я успеваю зарядить телефон, преспокойненько пообщаться с одногруппницами на тему болезни, высушить волосы, найти какую-то книгу на полке камина и усесться почитать её. А ещё понять, что я дико голодная. Живот поёт песни, словно кит в брачный период.

И одну из таких вот «серенад» застаёт мужчина. Смотрит на меня долгим, тягучим взглядом тёмных глаз, разгоняя успокоившихся бабочек в животе, от чего они снова щекочут всё внутри.

И пока он пытается поймать мой взгляд, я смотрю на него в ответ и невольно восхищаюсь. Мороз на улице, а он битый час работал в одной рубашке, причем без продыху.

Подкатанные рукава до локтей привлекают отдельное внимание к сильным рукам. И я позволяю себе скользить по ним вверх, до широкого разворота плеч, а после ныряю взглядом в распахнутую на груди рубашку и замечаю, что от этого грудь мужчины начинает вздыматься чаще обычного.

- Проголодалась? – низко рокочет Денис и подходит ближе.

Фраза из его уст звучит слишком уж двусмысленно. И у меня невольно перехватывает дыхание, когда я вспоминаю, как меня целовали эти жесткие губы, поджатые сейчас в тонкую линию, и как горячие пальцы побывали внутри меня, там, где пульсирует с новой силой возбуждение от одного жгучего взгляда похитителя.

- Тебя бы не кормили почти сутки… - цокаю языком, пытаясь справиться с томлением внизу живота.

- Ты сама решила устроить голодовку и вылить мне суп на голову, если забыла.

Я поднимаюсь с дивана, откладывая книгу, из которой не запомнила ни слова, пока читала, потому что мысли были далеко: я обдумывала, где может находиться машина Дениса. И даже парочку мест заприметила.