— Соня!

Дверь распахивается прямо перед моим лицом. В гримерку заходит Роберт, бросает взгляд на девчонок, притаившихся внутри и жестом показывает им уйти. Девчонки тут же убегают, а он же смотрит прямиком на меня.

— Ну ты что? Обиделась? — обманчиво-притворным тоном спрашивает он. — Я лишь факт констатировал. Ты красива, Соня, очень. Привлекательная, стильная, ты всегда нравилась мне и телом, и лицом, но не сегодня. Ты округлилась, будто отекла. Я добра тебе желаю.

— В жопу иди со своим добром, Роберт, — не сдерживаюсь. — Я вешу пятьдесят четыре килограмма при росте метр семьдесят восемь. Ты правда думаешь, что я настолько поправилась, что меня невозможно снимать?

Злость берет свое, я нервничаю. Мне хочется ударить Роба, хотя раньше я такого за собой не замечала. Злюсь, потому что мне неприятно. Да, я поправилась, но не настолько, чтобы отказывать мне в съемке и срочно посадить на диету. Моя фигура все еще безупречна, а он… пусть катится к черту!

Пытаюсь обойти Роберта. Думаю, Рома уже подъехал. Я написала ему сообщение и сказала, что освободилась, а он пообещал приехать. Сказал, будет через пять-десять минут, которые уже прошли. Его машина наверняка припаркована у студии. Пусть заберет меня отсюда. От этих жалостливых и ехидных взглядов и от пронизывающих глаз Роба.

— Ну ты что, дурочка? — он неожиданно хватает меня за талию и не дает выйти. — Обиделась? Я же люблю тебя и твою фигуру, ты знаешь. Ты совершенство, Сонь…

Мне не нравится то, каким тоном он это говорит и то, что его руки неожиданно приходят в движение, шарят под моей футболкой, сжимают грудь без лифчика. Я пытаюсь отпихнуть его от себя, но не могу. Куда мне против сильного, мускулистого фотографа, решившего, что ему всё позволено.

— Роберт, твою мать, отпусти меня!

Становится не на шутку страшно. В такой ситуации я не впервые. Многие решают, что модель часто не против: проявляют внимание, иногда откровенно пристают, но всегда отстают, когда понимают, что это не обоюдно. Робу же, кажется, наплевать. Он толкает меня к стене, больно целует в шею, наверняка оставляя красные отметины. Я вырываюсь, начинаю кричать, но на мой рот тут же ложится сильная рука. 

Я паникую, царапаюсь, бью мужчину по плечам, но это ничего не дает. И не удивительно, потому что передо мной — непробиваемая скала. Что могу я, маленькая и худенькая, против такого, как Роберт? От его бешеного натиска становится нечем дышать, он давит на грудь, жмет к стене, пытается задрать мою юбку до талии. Я судорожно пытаюсь сделать вдох, но не могу. Мне сложно. Легкие горят, перед глазами пелена, в голове пусто. 

К счастью, в какой-то момент всё прекращается. У меня внезапно появляется возможность дышать. Я быстро делаю несколько вдохов, пытаюсь сфокусировать взгляд и замечаю, что Роб лежит на полу, закрыв лицо руками. Он матерится, что-то выкрикивает, когда Рома замахивается снова.

— Ром, хватит! — сиплю, пытаясь оттащить его от Роберта. 

В этот момент я боюсь последствий. Роб очень известный фотограф с мировым именем.

— Убью, — рявкает Рома, не обращая внимания на мои попытки прекратить драку.  

— Рома, Ромочка, пожалуйста, — шепчу, касаясь его плеча. — Не трожь его. Ничего не было. Пойдем.

Все происходящее кажется мне каким-то бредом, страшным сном, из которого я никак не могу выбраться. Кажется, что прошло уже как минимум несколько часов, хотя на самом деле лишь пара минут. Роб уже не пытается сопротивляться, что-то мямлит, требует не трогать лицо и говорит, что обязательно засудит Рому.