— С каких пор ты беспокоишься обо мне, сестренка? — спрашивает он тем самым голосом, что преследует меня во снах, мурчащим, сладким. В этих интонациях хочется увязнуть по самую макушку.

Захлебнуться в нем. Стереться. Перестать принадлежать себе.

Но тон его обманчив, как и он сам. Хищный паук, в чью паутину вот-вот угодит глупая бабочка.

— С тех самых, как наши родители собрались жениться. Если твои дружки придут мстить тебе, под раздачу можем попасть мы с мамой. Мне плевать на тебя, но я беспокоюсь за себя. Вот и всё.

Я вновь выглядываю в окно, вижу Артема, облокачивающегося о край контейнера. Он склонил голову набок, смотрит на меня, словно отсутствие света не мешает ему распознать каждую мою черту, въесться в детали, сложить картинку из мельчайших нюансов.

В свете выглянувшей из-за туч луны он выглядит мраморным изваянием. Белье на нем все-таки имеется. Хвала небесам. Не уверена, что хотела бы видеть достоинство своего почти сводного братца.

— И тебя не пугают мои угрозы?

— Ты не посмеешь причинить мне вред.

— С чего ты взяла? — хмыкает, а затем отрывает телефон от уха и нажимает на завершение вызова.

Я слушаю гудки, а сердце моё колотится так сильно, так заполошно.

6. Глава 6

Мы уезжаем в обед. Вокзал пахнет гудроном и свежими пирожками, Ирка прихорашивается, смотрясь в карманное зеркальце. Ника выглядит так уныло, будто едет на каторгу. Я наконец-то могу выпрямиться и дышать полной грудью. Вчера так и не смогла уснуть. Близость к Артёму мешала. Нас разделяла всего-то одна стена, и мне казалось, что я слышу, как он дышит или как вибрирует его телефон, оповещая об очередном преступлении.

Будет много крови…

Глупости, конечно, но больная фантазия не утихала.

Поднявшись в шесть утра, я даже сходила во двор и убедилась, что от одежды остался лишь пепел. Сгорела дотла. Никаких улик.

Потом спешно собралась и свалила до того, как проснется мама… или Миронов-младший.

Мы трясемся в душной электричке. Ирка стреляет глазками в парней, стоящих у дверей в тамбур. Те наигрывают на гитаре, безбожно фальшивя и ржут так громко, что вызывают головную боль. Ирке это не мешает. Она даже подмигивает кому-то, чем вызывает волну раздражения в обычно флегматичной Нике.

— Может, хватит подкатывать ко всем подряд?! — шипит та, ущипнув Ирэн за локоть.

— Ай! Кто тебя покусал?! — возмущается подруга.

— Да никто меня не кусал, просто ты ведешь себя нелепо.

Сидящие напротив бабульки с интересом поглядывают на нас. Одна даже достает кулек с семечками.

— Давайте не будем ругаться? — предлагаю я, уже чувствуя, что грядет буря.

В глазах бабушек читается: "Нет-нет, продолжайте".

— А кто ругается? — Ира пожимает плечами. — Просто кому-то постоянно что-то не нравится.

— Правильно Игорь говорит, что ты слишком распущена, — заявляет Ника, чем вызывает взрыв.

Бам! В глазах Ирки отплясывают огни.

— С каких пор мне не всё равно на твоего рафинированного Игоря? — уточняет она с милой улыбочкой.

— Если вы собираетесь подраться, давайте займемся этим на даче, — напоминаю я, а бабушки всем своим видом показывают, что не подслушивают и вообще не интересуются нашими скандалами. Даже взгляд отводят и семечки откладывают.

— Я не буду драться с этой, — с отвращением произносит Ника.

Так, всё, надо это кончать. Причем немедленно. Я хватаю подругу за рукав и тащу в тамбур.

— Да что с тобой?! — рычу на неё, а она краснеет и внезапно начинает всхлипывать. — Что случилось?..

— Игорь сказал, что не прочь ей вдуть!

ЧЕГО?!

Вашу ж мать! Вот козел недорезанный. Как у него язык вообще повернулся?