– А вы ее хорошо знали? – спросила неожиданно, не отрываясь от своего рисунка.

– Когда-то давно были знакомы. – даже не соврал я. – Общались, дружили. – Уточнение «дружили организмами» я предусмотрительно проглотил.

– Знакомые и друзья приходят в гости. А я вас вижу в первый раз.

Шустрая малая. Бойкая и быстро соображающая. Что это за друзья-то такие, которых и не видел никогда?

– Много лет назад, еще до твоего рождения, мы перестали общаться. – сформулировал я удобоваримую причину. Если этот ребенок все ж мой, я понятие не имел, как буду сообщать ей, под вот этим строгим, сканирующим взглядом, что я ее отец.

Девочка рисовала дальше, будто меня тут и не было. А я наконец-то «схватил за хвост» хоть одну рациональную мысль.

– Яся, тебе всего хватает? Может ты чего-то хочешь? – спросил и покосился на работницу соцслужбы – кто ж его там знает, как они с детьми обращаются? В моем представлении, интернат – это филиал ада в этом мире.

Девочка лишь отрицательно головой покачала. Но потом неожиданно остановилась, засопела шумно и подняла на меня ставшими пронзительными глаза.

– Я к маме хочу. – полоснули по сердцу меня ее слова.

– Понимаю. Очень хорошо понимаю. Моя мама тоже умерла несколько лет назад. – неожиданно признался, казалось бы, совершенно постороннему ребенку.

4. Глава 4

***

– Сашка, слушай… – начал было я, набрав телефон друга. А сердце так и забухало в груди. Пошлет же! Как пить дать, пошлет.

– Так, стоп! Тебя опять что-то нужно. – я прям видел, как Сашка красноречиво закатил глаза к потолку. – Друг мой разлюбезный, а ты ко мне не слишком ли зачастил?

– Прости, но реально нужно. – пришлось признаваться с ходу. – И тебе не понравится то, о чем я попрошу.

В трубке послышалось тихое ворчание вперемешку с совсем не тихими матами.

– Чего тебе? Говори быстрее, и я займусь сменой номера телефона и фамилии. Заодно и пластику сделаю, чтобы ты уж точно меня не нашел.

Я тихо рассмеялся. Сашка шутил. Злился, но шутил.

Это хорошо. Значит еще есть шанс, что не пошлет в «далекое, пешее».

– Очень смешно. Но тебе так легко от меня не отделаться. Нутром тебя учую и из-под земли достану. – фыркнул я. – А теперь к делу. Я хочу малявку на Новогоднюю ночь к себе забрать.

В трубке повисла тишина. Долгая. Слишком долгая. Что было вообще не свойственно моему другу.

Да чтобы Сашка и молчал?

У него, как он нередко сам подчеркивает, профессиональная деформация – ничем его не заткнуть. А тут…

– Ау! Ты там в обморок что ли хряпнулся? – «кинул» проверочное. Мало ли…

– Нет. Справочник листаю. Телефон «дурки» для тебя ищу. – поставили мне диагноз. – Ты ж совсем уже не в адеквате. Кто тебе, постороннему дядьке, ребенка даст-то? Еще «ни суда, ни следствия» не было. Вдруг ты и не отец ей вовсе. А что еще хуже, маньяк какой-нибудь.

Почему-то сегодня возмущения Сашки меня смешили.

Наверное, нервная система, которая от перегрузки в последние дни, коротила и искрила, выдавала такой побочный эффект.

– Да не маньяк я!

– Вот я теперь тоже в этом не уверен. Зачем тебе ребенок на новогоднюю ночь?

Тут заворчать уже захотелось мне.

– Познакомиться с ней хочу ближе. – выдал сначала «аккуратную» версию.

– И? Давай не финти. – вцепился в недосказанное-неозвученное Сашка. – Прямо говори, как есть.

Что ж поделать? Пришлось признаваться.

– Ну что «и?». Она ж домашняя. А тут… Мамы нет, дома нет. Зато есть интернат. Фиг его знает какой. Жаль мне ее. Будто на обочину жизни выкинули. А ведь ребенок еще совсем. И если еще и мой ребенок, то вообще волосы дыбом становятся.

Сашка снова замолчал. Но я чувствовал, что ему больше не до приколов. Понял он о чем я.