- Мотылёк, ну ты чего?! – тут же сбрасывая шутовскую маску с лица, Ната становится обычным человеком, которая любит пиццу и мелодрамы. – Я нам такую красоту навояла. Ты будешь неотразима. Впрочем, как и всегда. Именно поэтому мне нужно твое сопровождение.

Отбрасываю в мусорное ведёрко использованные диски и разворачиваюсь всем корпусом к девушке. Это она сейчас о чём?!

- Лара, ну твою красоту не видишь или не хочешь видеть только ты. Зато я и все остальные далеко не слепые.

Бросила быстрый взгляд в зеркало над раковиной. Я была всё та же, которая утром тут умывалась и чистила зубы.

Обычное бледное лицо, неестественно голубые глаза и дурацкие слегка волнистые пепельные волосы, из-за которых в начальной школе мальчишки обзывали меня бабкой Ягой, а в старших классах – инопланетянкой или мутантом из «Люди икс». Одно время короткие, они снова отрасли, явно напрашиваясь на порцию стрижки.

- Ната, не выдумывай. Все так, как и всегда. И всё ещё хочу покрасить волосы в какой-нибудь оттенок блонд.

- Только посмей. Я запишу тебя на шугаринг всего тела, и посмотрим, как ты там будешь извиваться и стонать.

- Никак. Я просто не пойду.

- Поймаю и притащу за окрашенные лохмы.

Взвела глаза к небу и вышла из ванной.

- Всё равно не понимаю, зачем тебе тащить меня, - продолжаю размышления вслух, собираясь испить кофейку.

Быстро кнопаю электрический чайник и пытаюсь найти в холодильнике что-нибудь для бутербродов, но пять дней творческих прыжков перед холстом не заставили продукты самостоятельно приходить из магазина.

- Вот! Принесла передачку от тёти Вики. Она, как услышала о твоём очередном творческом «запое», сразу собрала пакетик со словами: «Отощала там поди совсем моя деточка!».

Семейного повара Вознесенских, Викторию Андреевну, и меня связывало дальнее родство и взаимная любовь к булочкам с корицей.

- Только на булки сильно не налегай с голодухи, а то в платье не влезешь, - жалобно попросила подруга, когда мой нос уже нырнул в недры вкусно пахнущего пакета.

Это она намекает на мои бёдра и попу, которые, по моему мнению, выросли от малоподвижного образа жизни и резко портят симметрию моего тела, а по мнению той же самой Наташи – являются врождённым достоинством и делают меня очень сексуальной и чувственной.

Как говорится, сколько людей – столько и мнений.

- Не буду. А ты что, уже уходишь? – удивляюсь, когда Вознесенская, поджав пухлые губки, начинает давать задний ход из кухни. – А как же выпить со мной кофе или чай?

- Нет-нет. Диета, фитнес и платье моей мечты меня ждут, а там и принц недалеко.

- Граф, - уже с набитым ртом после найденного пакета с булочками поправляю подругу. – Уверена, что он стоит таких мучений?

И снова этот мечтательный взор в небеса, а точнее, в потолок моей квартиры.

-О да! Ну ты сама увидишь. Он должен обязательно к тебе подойти, так как на фоне обыкновенных девиц будешь выделяться, что ценит де Бомарше.

С интересом слушаю план подруги, так как распускающееся на языке божественное, выверенное до грамма сочетание сладости теста булки и корицы заставляет меня поджимать пальцы на ногах от удовольствия.

- И вот так как тебе Леонардо, как в принципе и весь остальной мужской генофонд, не интересен, то ты представишь ему меня. А я уж постараюсь сделать всё, чтобы очаровать француза.

Прекрасный план, но …

- Нат, а зачем такие сложные шаги? Не проще попросить отца вас официально познакомить, и ты сразу начнёшь его очаровывать?

И я заодно смогу остаться дома.

- Нет! Что ты! – машет на меня руками, словно я снова сказала что-то очень запретное. – Граф не женат, баснословно богат, до безумия хорош собой и имеет такие влиятельные связи, что породниться с ним мечтает каждый второй. Если нас начнёт знакомить отец, то это будет полный провал ещё до начала операции.