– Разводы меня мало интересуют.

Кусачая.

Мне нравится.

Кажется, что внутренние демоны слетают с катушек. 

Из-за них веду ладонь ещё выше, пока не упрусь в лоно. Провожу по влажным складкам, как очумелый. Тут дохрена народа, а я лапаю дочь бывшего прокурора.

И если Настя маски не носит, то я да. Не лучший вариант запомниться и пробиться наверх. А отлипнуть не могу. Каждая реакция девушки – как что-то новое и запретное, давно такого не было. 

Мозги уносит, когда Настя раздвигает свои ноги.

12. Глава 12

Тая

Господи-Господи-Господи.

Его пальцы прямо… там.

Касаются, нежно и грубо, сильно и легко. У меня язык немеет, не могу ни слова сказать. Только сжать пальцами сидушку стула, сдержать нарастающие стоны.

Ладонь мужчины накрывает моё лоно, а там так влажно. Мне стыдно, и горячо, и хочется большего. А за столом другие люди, в зале. Мы не одни, а он такое творит. 

Почему? 

Зачем прям так…

И как я могу позволять это? Ноги не держат, разъезжаются в стороны. Позволяя Андрею всё, хозяйничать, водить мучительно медленно, а после давить со всей силы. Так, что у меня мозги дрелью пронзает.

– Кстати, Насть, - он издевается, заводит новый разговор. – А учишься где? Интересно, куда будущие прокуроры ходят. 

Я знаю название своего университета. Конечно знаю, это просто. Но когда ребро ладони проезжается по лону – я своё имя не помню. Ася, Настя, Тая… Какая разница, пусть только не останавливается.

Мне кажется, все понимают, что тут происходит. У меня горят щеки, пылают просто. И дышать кажется сложным, мне нужен баллончик с кислородом, мне нужно за что-то уцепиться. 

Мы сидим вплотную к столу, могли скрыться за длинной белоснежной скатертью. Но стоит кому-то нагнуться или встать… Нас сразу увидят, обвинят в разврате.

Моё имя до конца жизни будут полоскать и сплетничать. Дочь прокурора позволила себя лапать при первой встрече. На дне рождения мэра. Тут каждый пункт – новый гвоздь в мою могилу. 

– Государственный университет имени… 

Кое как вспоминаю, что такое слова и буквы, как ими нужно пользоваться. Только из-за взгляда матери, неодобрительного. Тут такой жених, а я молча уставилась в тарелку.

Хорошо, что молча. Мои стоны, которые душат внутри, никому не нужны. Вот бы опозорилась. Так и вижу заголовки. «Дочь Янтаревского получила оргазм на дне рождения мэр».

А я вот-вот получу. 

Вытягиваюсь стрункой, когда всё натягивается внутри. Дрожит, переливается. Ощущение, что каждая клетка напряжена, на пределе. 

Вот-вот и взорвусь. 

– Андрей, - шепчу, но тот не обращает внимания, вступая в обсуждение с каким-то мужчиной. Разве он не понимает, что все услышат, что я… – Кхм, простите, я отойду.

Медленно поднимаюсь, меня шатает. Глаза открыты, но сфокусировать не получается. Сердце бьётся так, что я его слышу. Уши закладывает, пульс по всему телу могу ощутить.

Особенно там, где ещё недавно были пальцы Андрея.

Цепляю бокал шампанского, сотый за этот вечер. Сопьюсь и будет легче, нервы подлечу. Едва дохожу до уборной, прислонившись пылающим лицом к холодной стене.

Кафель холодит, остужает. Какой кошмар, стыд и позор. И так хорошо было, не могла попросить остановиться. Просто не могла, никак. То безумное желание, когда ничего не волнует больше. 

Ноги дрожат, хочется сползти вниз и отдышаться. Не выходить до конца праздника. Это бред. Что меня так ведёт от одного мужчины. Но ведь я даже сама понимаю причину.

Он не боится моего отца, осуждения, правил. Он ворвался весь «не такой» в мою жизнь. Где всё было спланировано заранее. И университет, и профессия. И кресло прокурора к тридцати годам.